Несколько минут остроглазого утреннего бреда не давали мне понять, что я уже проснулся. То я шёл по какому-то бульвару, усыпанному осенью и жёлтыми страничными листами, то я пытался перевести сложную игру слов с английского сленга на русский. Как звали ту пилатовскую собаку? Танго? Бонго? А, Банга!… Почему она была непременно остроухой? Может, ухи у неё свисали мохнатыми лоскутками, как у Джули?…
По весне, говорят, всё просыпается. Кровь начинает стучать быстрее. Людей тянет к друг другу сильнее, в результате (демографическая статистика подтверждает это) - повышенная зимняя деторождаемость. Детей не спрашивают, хотят ли они появляться на свет в промороженном роддоме, где нет ни отопления, ни воды уже четвёртый год подряд. Это беда всех учреждений - люди приходят туда только для того, чтобы разрешиться очередным первенцем, а потом уходят и забывают навсегда.
Чувство весны не покидало меня всю ночь, хотя за окном давно уже стоит суровая осень. Суровая - это потому, что снег выпал прямо на зелёные листья кустарника. Снег сделал ветки тяжёлыми, а ветки настолько не понимали, почему так, что даже не были способными сбросить его. Они стояли молчаливым страхом в полном безветрии.
Весна стучала в моих висках. Весна и чувство безвыходности, упущенного шанса. Как если бы посредине этой суровой осени внезапно набухли почки, зазеленели первые ростки и было бы это всего на один нелепый, неуместный день, так и сейчас это моё чувство было неуместным. Нелепым и ненужным, я чувствовал это потому, как оно сжигало меня, сжигало ненужным ни для кого, уничтожающим огнём.
Я не понимаю, я не понимаю, зачем оно появилось тут, растормошило мои чуть только успокоившиеся нервы, начало вставлять стержень между ушей. Вечерняя криминальная хроника: "Вчера, во дворе своего дома был убит известный правозащитник Сергей К.. Убийца воспользовался изуверским способом: он вбил жертве двадцатимиллиметровый гвоздь в темя. По-видимому, при совершении этих действий жертва была жива и сопротивлялась…".
Я собираю яблоки в своём саду. Одно из них червивое. Я хочу выбросить его прочь, но не могу. Что-то удерживает меня, прямо уцепилось в руку и говорит: "Не бросай, не бросай, оно сгодится ещё". А оно червивое. Зачем мне червивое яблоко? Как просто испортить одно здоровое, большое яблоко маленьким паршивым червяком…
Мне снилось, что я хочу принять душ. Раздеваюсь, захожу, дёргаю клеёнчатую занавесь на петлях. Открываю воду, струи исходят дождевидным потоком, но проходят сквозь меня. Я остаюсь сухим и запах, ненавидимый мною запах собственного тела не могу смыть. Мне приходится вдыхать и вдыхать эти зловония, я зажимаю нос и бегу голый на кухню, состоящую из десяти квадратов-метров. Там - Коля. Я кричу ему о том, что меня одолевает запах и тут принимаю на веру свою наготу - хочется укрыться, закрыть от его глаз голое. Я беру кусок пенопласта от коробки с телевизором, он неприятно касается тела. Просыпаюсь.
Ночью не удалось сомкнуть глаз. В комнате со мной - 5 человек, живых существ. Но мне кажется, что их тысячи. И все что-то шепчут мне на уши, пытаются выйти со мной на связь в безвоздушном эфире. Они явно чего-то хотят от меня, но я не могу понять чего. Становится страшно. Я начинаю понимать, что никак не смогу понять то, чего они от меня хотят. Просто потому, что они - духи и мне не найти с ними общий язык. Слишком ограничено сознание, они просто не смогут донести то, что хотят. Но они беспокоят меня. К диванчику китайского дерева, на котором я лежу, подошла дама в белом старомодном платье с белым зонтом и шляпкой на голове. Манит пальцем меня, хоть и темно, я всё равно её вижу. Зовёт куда-то. Я не пойду, не сделаю даже попытки встать. Где-то, на каком-то краешке дрёмы я слышал, что её на самом деле нет. Я ей не доверяю, пусть она посмотрит мне прямо в глаза. Подходит. Как-то очень быстро это произошло. Хотя чувство времени у меня несколько испортилось, поэтому нельзя сказать, быстро или медленно она подошла. Склонилась и смотрит мне прямо в глаза. Я могу различить каждую из радиальных чёрточек её серых зрачком. Нет, не пойду. В воздухе что-то лопнуло, прямо надо мной завис баскетбольный мяч. "Тихий ужас" - когда мама говорила эти два слова, мне всегда становилось не по себе. Вот и теперь мне немного не по себе.
Всё из-за каких-то нелепых надежд, глупых обещаний. Е равно эм це квадрат. Девяносто процентов выдуманного человеком повисает в воздухе. Пришла Стефана, ухватилась руками за мои длинные волосы и говорит: "Ну ты и отрастил!". Что она имела в виду?…
Я уже где-то в другом месте. Не помню, где был до этого. Нет, я снова в комнате, вокруг меня сопят пять человек. Выбросить бы всё из головы. Обычно я представляю себе обычный унитаз, и как только появляется какая-нибудь мысль, я сливаю её туда и нажимаю на ручку "спуск". Не сейчас. Сейчас я - не хозяин своего духовного мыльного пузыря, он лопнул. Я во власти каких-то сил. Стоит только встать, выкурить сигарету, другую, походить и дрёма рассеется. Но я этого делать не буду. Я - во власти.
Кто-то аккуратно срезал мой затылок с частью мозгов. Мне совершенно не больно. Я говорю ему: "ммм, было бы не плохо поставить мой затылок на место". Он отвечает: "зачем? У тебя голова ведь болит. Гипертензия головного мозга. Если у тебя затылка не будет, и голова болеть не будет". "но всё же…" - я отвечаю. "ладно найди там". Я иду в другую комнату, там стоит универсамская тележка, полная трепанированных затылков. Я беру один, наиболее похожий на мой, несу, как драгоценность - там срез моих мыслей. Не подходит.
