Антон Стружков
На главную



E-mail
Антон Стружков Текст
Стихи

Дневник
Биография

ICQ-тексты
ICQ ICQ

2002

I II III IV V
VI VII VIII IX X XI XII

2003

I II III IV V
VI VII VIII
IX X XI XII

2005

I II III IV V VI VII VIII
IX X XI XII

01.03.2002

Домашний карантин возможен лишь при наличии телесных упражнений физкультурного кредо. Такой фразой началось сегодняшнее обращение к нации президента Российской Федерации на внеочередном саммите в грузинских Альпах. “Мы поставим этот вопрос ребром, переставим с глазу”. Под Лефортовкой немецкой слободой пророют тоннель сложной конфигурации общей длинной 11,7 км, наверху, в парке ведутся раскопки. Уже обнаружены первые человеческие кости, на которых, как гласит предание, был построен город. Один из найденных черепов, по всей видимости принадлежал великому русскому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Как установили археологи, он использовал его в качестве пепельницы и складывал в него прах своих покойных бабушек, коих у него было великое множество. Множество положительных эмоций испытал мер Лужков Юрий Москвы, глядя на раскопки из могилы вверх поднятыми глазами. Неоднократно пытался он оправдать доверие в глазах москвичей и, вот, наконец, похоже, наступил тот самый момент истины, вслед за которым и сама необходимость жизни отпадает. Смысл жизни покоится в стоптанных и давно ушедших под землю шагах прошедших людей. После тоннеля наступит социальный рай на земле, люди будут счастливы, будут благодарить друг друга, деньги отменят, все будут радостны, преступлений не будет и всех преступников выпустят на свободу, президентов тоже не будет, они будут не нужны, через тоннель можно будет попадать прямо в рай, но попадать туда уже не надо будет, потому что рай будет на земле. Через тоннель к нам будут поступать бананы и всё необходимое для жизни, люди будут любить друг друга, того, кого захотят. А если они не захотят любить друг друга, то другие будут любить их так, что захотят.

02.03.2002

Живопись, музыка, стихосложение - внушительные гиганты искусства. Их гегемония в творчестве неоспорима. Но посмотрим на пройденный ими путь - что сделали они лично для моего развития? Что думаю я, когда смотрю на ту или иную картину? Как трогает она меня? Позволю себе оставить эти вопросы без ответов.

Другое творчество увлекает меня - я смотрю и не могу насмотреться на сотни человеческих лиц. Каждое новое лицо пронзает меня своим глубоко заложенным творчеством. Я могу смотреть на одно, заинтересовавшее меня лицо часами и … не сказать н и ч е г о. Но, какая одухотворённость, какой глубочайший смысл, заложенный неизвестным творцом притягивают моё внимание, как магнит!

Я пытаюсь изучить лицо и вот, мне кажется, что я уже проникся каждой бороздочкой, каждым усиком. И закрываю глаза, и понимаю, что совершенно не помню его. И снова часы, снова познание, бороздочки, наслаждение творческим актом познания. Когда я познаю, я творю, я как бы рисую картину, пишу музыку лица.

Стандартное лицо неинтересно, но стандартных лиц не бывает. Каждое дышит каким-то божественным изъяном, величественный профиль и мягкий фас, широкие губы и целеустремлённые желваки. Тот по сути - рыба, а тот - телеграфный убийца. И каждое - новое.

03.03.2002

… и вот какое решение я принял для тебя: ты будешь великим русским философом. Да, да, ты не ослышался, великим русским философом. Ты будешь думать за тысячи, да что там, за миллионы людей. Ты будешь восхваляем и ценим. Тебя будут любить даже малые дети. А когда взойдёт луна, ты будешь смотреть на неё и думать о судьбах нации. А под вечер любящая жена принесёт тебе глоток горячего вина и поманит в постель. И ты будешь уверен в себе, будешь видеть в себе великого гения и каждый будет с тобой согласен. На тебя будут молиться, тебе в лицо будут смотреть только с благоговением и просьбой о помощи. Но ты не забудешь родные края, будешь приезжать, навещать матушку весну, не забудешь старика отца, будешь каждый день посылать на его заброшенную могилку розы. Он так любил розы, твой отец.

В сумрачной мраке окна тебе померещусь я, твой господин. Но ты не пугайся, чего тебе бояться. Ведь, я же забочусь о тебе, ты должен это знать. Померещусь и пройду. А утром ты проснёшься и напишешь новый труд.

Паша, не сочти за труд, прочти старику то, что ты последнего написал: о боге, о жизни, о крестьянах и липах. Прочти, милый, что у тебя там, хозяину тоже интересно…

04.03.2002

Смотрел вчера фильм “Слуга”. Полусумасшедший, эзотерический. Мне кажется, что кроме основной, кажущейся основной, внешней, видимой идеи о рабстве, о неизбежности подлобызания, о идеологии, глубокой идеологии подхалимства, есть что-то ещё. Неспроста идея рабства Клюева поднесена таким странным, скорее даже творческим, способом. Неспроста у Будёного (или как его там) существует такая невразумительная прорусская, неодостоевская квази-антидъявольская оппозиция. Каждый кадр пытается передать что-то, что в великом и бедном русском языке не помещается.

А может, это иллюзия, может я вижу что-то лишнее, ненужное, опилки после выструганного, кандового буратино выстроились в таком порядке, что мой сверхчувствительный мозг узрел в этом чудный узор?

05.03.2002

Знаете, так часто бывает, пьёшь воду из ручья после долгой прогулки и неожиданно засыпаешь, недопив. А жажда, жажда познания мучит тебя и во сне. И вот, сниться тебе, что идёшь по высокогорному склону, а вокруг всё фиалки, да цветы и не слышишь, как сверху кто-то упорно, громко, но беззвучно зовёт твоё имя. И вроде бы имя приготовилось откликнуться и вроде фиалки вокруг подсказывают: давай, давай, тут уже ты застоялся. А ты продолжаешь идти и не слышишь, хотя знаешь, что должен нервничать, должен напрягаться, а всё равно. И бабочки, и узкоглазые муравьи, и множество шелкопрядов. И ямки в дёрне, существование которых так подчёркивает грациозность нынешнего высокогорного утра. Ямки, так похожие на ямочки, проступающие на лице у Марфиньки, когда она смеётся. И как будто весь луг смеётся и улыбается моему появлению. И цикады.

Завтра будет позднечко. Завтра я соберусь и уеду обратно, на войну. Мы ведём войну уже пятый год и позабыли с кем. Нам лучше бы было её закончить, но слишком много нас заселило планету, пора бы поубавить население. Вот, например, если бы сейчас не было войны, эту прекрасную полянку давно бы уже вытоптали какие-нибудь цыгане или другие нечисти. Я разобрался, что к чему, они - нет.

Бабочка-ласкунья пронеслась прямо перед моим носом. Я позабыл, как она называется? Как? Может, infusoria-tufelka? Темно. Душно. Земля уходит из под. Сволочи, зачем окрасили моё любимое небо в свинцовое. Я не просил.

06.03.2002

Милая моя, солнечная Света, ну как ты теперь? Как ты и где ты? На каких солнечных чужбинах воруешь чужие сердца, ненужные тебе, противные и скользкие, как грязь?

Я тут один, без тебя и никого у меня нет. У меня тут хорошо, я не тоскую, не волнуйся за меня. У меня тут раскладушка, стул, стол, и под ним можно. Ни весточки от тебя с начала марта, всё жду и жду. Ты думаешь, что всё дело в другой, что я сбежал с ней от тебя, но теперь всё совсем не так, как было прежде. Она погибла в автомобильной катастрофе и я ничуть о ней не жалею. Потому, что подстроил катастрофу сам. Она стала меня очень сильно доставать в последнее время, как, впрочем, и все мои женщины.

Уповаю на тебя, пиши, строчи, не дай мне забыть о тебе…
***
Времени "От" я счёт потерял, что ни было - не помню,
Завтрак на завтра бутербродом июля, нараспашку.
Тиснением бледным пропечатал о том, как
Извилины томно кружили над лесом и сказкой казались.

07.03.2002

День падал по привычке, Иван Сергеевич встряхнул головой и сказал жене: “Может когда-нибудь, где-нибудь и найдётся женщина, которая будет любить меня всем сердцем, но только я её - нет”. Жена прозорливо усмехнулась и продолжила шитьё. “Вот уже сорок лет, ка к мы вместе, - думала она, - а он продолжает нести свой маскарад, да никак не успокоится”. Тут же припомнился случай, произошедший прошлой осенью, в самый листопад. Тогда он заговорился до того, что пришлось вызывать психоперевозку. Нет, он не буянил, в общем-то, но мог причинить себе существенный вред, душевный преимущественно. Жена, заботящаяся о муже, конечно, не могла такого допустить. Особенно запомнилась улица, вся усыпанная свежепадающими листьями, жёлтыми и красными, и ещё (камера - обзор) отъезжающая машина, на которую, пока она стояла, успел нападать толстый слой и теперь он превращался в осенний вальсовый вихрь. Иван Сергеевич тогда надолго ушёл в себя, и самому опытному из душевных хирургов потребовалось целых две недели для того, чтобы вернуть его на место.

“Любовь не выбирают, - думала Жена, - любовь даётся, так же, как жизнь, богом, а мы лишь способны на то, чтобы переживать её. Доказательством того является полное отсутствие по-настоящему безответной любви. Когда мне кто-нибудь говорит, что его любовь безответна, я ему не верю. Обычно, либо он обманывает себя в том, что любит, а на самом деле и любить-то не умеет, либо, коли уж и любит, чинит самовольные себе препятствия, в пропасть бросается, например, ни с того, ни с сего. А тот, кто любит по-настоящему, тому любовь от бога дарована, а, значит, безответной не может быть. Вот Иван Сергеевич меня любит, я это точно знаю. Потому, что я его люблю”.

Жена посмотрела и часы, вздрогнула и сказала: “Иван Сергеевич, что-то мы с тобой засиделись, времени-то уже сколько. Сейчас Антон Сергеевич придёт, а у нас ещё ничего не готово”…

08.03.2002

Ну что, что, скажите на милость, она нашла в нём? Ведь он слабый, глупый, испорченный безотцовщиной и половой недоразвитостью…

Нет, не так. Он - напыщённый индюк. Думает, что написал один-два рассказа и всё? Думает, что коли на гитаре чуть лучше меня играет, можно ему всё? Ну, ничего, я ещё покажу, чьи карты биты. Ты ещё будешь моей, ты ещё прильнёшь к моим стопам и возмолишься от том, чтобы я обладал тобой.

Богатые, старые, с сединами, парни зарятся на тебя, но ты будешь моей. Ты уже видела меня сегодня голым, а завтра я поражу тебя стихами. Поймёшь, что к чему.

09.03.2002

Сегодня видел твой сон- как мириадами быстро скачущих звёзд ты посмотрел на меня. Ты задел меня своим лучом не-правды, заглянул под веко, посмотрел на часы и - снова в путь. Время - вот твой единственный спутник. Часами меряй свой бег. Пролетающими соснами отсчитывай свою тленность. Побудь со мной ещё чуть-чуть. Почисти зубы, ложись в кровать, дохнув на меня приятным мылом. Что ж, займёмся этим ещё раз, ты садись здесь, а я - там. Записывай: “Я родилась под звуки марша. Моими первыми телесами был звон кастрюль. Я вошла одной из первых в землю. Я читала твои книги и люблю твои колени”. Записала? А теперь повтори. (Она): “Тень заброшенной избушки, искры, лужи, полувёрсты. Я не знаю ниоткуда как вливать в вас эти тосты…” Прекрасно. Это мы запишем.

Кроты миллионами в сторону Свана свозили навоз.
Мимо окна тихи-тихо проплыл паровоз.

10.03.2002

Человей.

Мутно очень, не вижу. Что ты сказал? Партитура была великолепной, но я только не слышал. Телефонный звонок. Слышишь? Я нет. День настаёт. Солнце размером с огромный огненный шар выходит из-за горизонта. Это значит, будет ещё один день, правда? Папа, папа, я хочу знать, ответь мне, не молчи. Где мы? Что это за город?

Часы работы нашего кладбища: с 6 до 7 вечера. Видите ли, в чём дело: очень сильная жара, покойники начинают гнить и смрад стоит невыносимый. Если открыть ворота кладбища, то в городе станет просто невозможно жить. У нас очень много покойников в последнее время. Да, мэм, много покойников, мэм. В основном, старики и чахоточные, но есть и жертвы пьяных драк. Тут у нас, знаете, люди беспокойные живут, а как выпьют, на праздник какой или просто после работы, а работа-то на заводе страшная какая, да и в шахте не лучше, так и начнут. У всех корни мексиканские - за бойким словом и нож не задержится. Вот и режут друг друга. А детишкам, мэм, детишкам-то это только на пользу, пусть жизни учится.

Жестоко? Жестоко, вы говорите? Да я тоже так, мэм, думаю, жестоко. А что поделаешь, мэм, времена-то сейчас, сами знаете какие - всё нарасхват, за свою землю надо держаться как за штаны. Хе-хе, смешно, правда? Да это не я сказал, а староста наш. Мы ему все в сыновья годились. Жаль умер на прошлой неделе, от гонореи, говорят. Мэм, постойте, куда вы? Ну вот, ушла. А ты что сидишь, урод пьяный? Иди стаканы протирать.

11.03.2002

Время отстукивало своей пространственностью. Время - силлогизм бытия.

Время отпугивает своей бесконечностью. Бесконечность происходит от абстрагирования времени. Человек взваливает брен времени, не замечая, что время - это он сам.

Отрезок времени отрезает твоё время, делает время ограниченным. Отрезок резок, становишься быстрей - вдруг (возможно) не успеть? Отрезок - осталось дожить/прожить.

Время - ипостась бытия. Время несгибаемо, неумолимо, как сердцевина бытия. Время под стать неподвижности звёзд.

В древности люди не знали об абстракции времени, поэтому знали о конце времени. Теперь люди экстраполируют время на обе стороны, им проще замкнуть время на самоё себя, скрутить в спираль, чем поверить в конечность.

Времени нет, т.к. будущего - нет, прошлого - нет, настоящее - бесконечно мало.

Простейшее время - циркадианный колебатель.

12.03.2002

Филоизм - философское течение XX-го столетия, в основе которого лежит любовь. Любовь принимается первоисточником всего. Любовь первичнее материи, человека, духа и даже бога.

Филоизм не следует отождествлять с христианством как философской позицией. В основе философии христианства также заложена любовь, но эта любовь непременно имеет объект - Бога, который первичен, который сам есть - любовь. Любовь христианина - это любовь прежде всего к Богу.

Филоизм проповедует безобъектную любовь, всенаправленную. Возможно, в этом он напоминает пантеизм, ищущий бога во всём вокруг нас.

Вопрос о возможности существования безобъектной любви прежде всего связан с источником происхождения самой любви. Понятия “любовь” и “чувство любви” следует разделить и наделить различными значениями. Чувство любви - это прежде всего переживание, связанное с жизненным опытом. Любовь как таковую нельзя ограничить узкими рамками слабого человеческого существа. Любовь нельзя также отождествить с Богом, т.к. бытие Бога также является ограничением для любви. Любовь должна стать единственной категорией Абсолюта.

Христианское мировоззрение является самым близким к филоистическому. Христианство одно преисполнено любовью, хотя и в немного иной ипостаси. Язычество повергает человека в преклонение насильно, вера достигается насильными способами, без любви. А другие монотеистические религии не пропитаны любовью как губка, наполненная водой.

Филоист любит не “потому, что…” и не “того, кто…”. Филоист любит потому, что он любит и абсолютно всё/всех.

Дети цветов - прародители филоизма не осознавали и не задумывались над тем, к чему приведёт их абсолютное отрицание. Любовь в них ещё трудно прощупывалась. Однако, без них зарождение филоизма вынуждено было бы отложиться на несколько веков.

13.03.2002

Природа брака в советский период начала носить формальный характер в основном потому, что была устранена основная причина соединения мужчины и женщины - благословение Бога и снизхождение благодати. Уничтожив Бога, человек тем самым уничтожает и необходимость заключать брак. Появляется необходимость замены этой причины суррогатом. Подмена осуществляется в виде чистой функциональности брака - необходимость продления рода. Но для продления рода н ет стр огой необходимости заключать брак. А сам акт заключения брака смещается и трансформируется в процедуру чистой регистрации и, так называемого, изменения гражданского состояния. И уже не имущественные отношения, а само регулирование заключения и расторжения брака, основ брака входит широкими, уверенными шагами в чужие двери - область цивилистики, область совершенно несовместимую с теми отношениями, которые первоначально под браком предполагались - отношениями, построенными на любви. Регулирование брачных отношений отныне становится нормативным. Нельзя сказать, что раньше брачные отношения совершенно не регулировались нормативно - уважение, жалость и прочие моральные нормы процветали в любой семье. Но то были нормы моральные, т.е. гораздо более близкие к непосредственной природе человека, более интимные, а, следовательно, и способные к исполнению всеми и каждым. Отношения, не относящиеся к компетенции моральных норм всегда устанавливались в частном порядке. Частный, индивидуальный семейный порядок также часто вымещал некоторые моральные нормы, слегка видоизменял их, не позволяя дойти до абсурда. Теперь же нормы юридические, мёртвые, абстрактные, далёкие от конкретного, живого человека вносят такой сумбур, что частное смещается, перемешивается с общим, нормируется. Индивидуальность настойчивее и настойчивее упаковывается в глянцевые, отличающиеся только по размеру, но в остальном одинаковые полиэтиленовые пакеты. Индивидуальность семьи может быть подчеркнута только в той семье, в которой есть сильные духом люди, способные противостоять номенклатуризации жизни, одинаковости городских квартир, инфраструктур и образов мысли.

14.03.2002

- Так вы сказали, что сидели в первом ряду и прекрасно всё видели?
- Да, это так.
- Но тогда, вероятно, вам была видна та лживость, с которой нам было преподнесено это представление.
- Ничего подобного. Лживости я не видел. Напротив, мне казалось, да что мне казалось, я просто-таки уверен, что всё было абсолютно искренним. К тому же я не обладал никакой предвзятостью по отношению к действующим лицам.
- Да, но я тоже не относился к этому предвзято. Я считаю, что нас просто провоцируют.
- Помилуйте, на что?
- На гнусное преступление. Как минимум. Они выжимают из нас все соки нашего внимания. Они заставляют нас смотреть на то, на что смотреть не следует. Они…
- Помилуйте, что вы говорите? Не хотели - не смотрели бы.
- Да как же я могу не смотреть, уважаемейший, если они так и сяк. Завлекают.
- (смеётся) Ну так вы не завлекайтесь.
- Где же конец?
***
Прекрасно. Прекрасно. Таня уже пятый раз прошла вдоль скверика мимо него, а он так и не поменял своей позы, всё также сидел и задумчиво смотрел вдаль. “Завлекает”, - думала она. В перерывах между походами перед его носом, она “прихорашивалась”, как она это называла. … … … Однажды она поняла, что он - мёртв.

15.03.2002

Одно:

Уверенность в своей собственной гениальности - вещь крайне призрачная. Если думать о ней, то она кажется всё более и более несуществующей. Однако, учёные заметили, что если произнести неуверенность вслух, даже в мысленно вслух, то она обратиться твёрдой уверенностью в собственной неповторимости и ценности того, кто произносит, т.е. меня.

16.03.2002 + 17.03.2002

Солнце было прошлой ночью ко мне излишне добрым. Инеем, холодным инеем покрылся его свет. Если бы я знал, что всё так будет, я бы поступил так ещё раз.

18.03.2002

Сегодня лесенкой поднялся небосвод,
Сегодня липа будет липой круглый год,
Сегодня я как будто сразу не привык
К новому крыльцу.
Я буду думать, как неслышно был раздет,
Перед тобою отвечая только “нет”,
Я буду искрами зелёными играть,
Соберу пыльцу.

19.03.2002

Сегодня утром, бреясь, обнаружил дьявольскую отметку: на подбородке вскочил прыщ в форме числа 666. В детстве, в библии я читал, что это отметка сатаны и очень плохо будет тому, кто обнаружит её. Думал: “А если этот кто-то - я? Если я сам её обнаружил на своём теле, хорошо мне тогда будет или плохо?”. Непонятно. Начал ждать, как мне будет. Сидел сначала на краю ванной с полчаса, про работу забыл - всё равно бы опоздал или, лучше, не пришёл. Потом пошёл пить чай. По дороге ещё раз внимательно посмотрелся в зеркало - число на месте. 666. Никак по другому не прочтёшь, чёткое и ясное 666.

Ну почему я? Хлебок чая. Ну почему именно 666? Было бы 777, я бы точно знал, что счастливчик, на работу бы пошёл, там бы премию дали, наверное. Хлебок. А вечером, наверное, в автоматы бы пошёл, да и выиграл. Семьсот тыщ. Семьсот семьдесят семь. Машину бы купил. Ездил бы на ней, столбов бы не боялся - я же счастливчик. Хлебок. Тьфу, что за гадость этот чай - палки одни. А может, я уже давно несчастливый, просто не замечал? Вылил остатки в раковину.

Пошёл снова в коридор прыщ смотреть. Свет включил. Присмотрелся. Тьфу, дрянь. Померещилось. Мерещится мне в последнее время такое. И на работу вот опоздал.

20.03.2002

Бойко, бойко рассекаю волны.
Будет, будет там добит казак
Чубом тряс он в чаще неумело,
За спиной его сквозит рюкзак.
***
Послушайте, господин прокуратор, я бы сказал, если бы знал, где и как. Но я же не знаю.

21.03.2002

Шлю тебе солнечный, прекрасный привет с берегов моря, выкрашенного в небесную лазурь. В нашей долине листья давно уже опали и обратились в местный прах. Женщины наши просто замечательны - они поют старинные песни и метут мостовые. Славно, просто славно, у нас есть ещё большой запас прекрасного эля, нам легко живётся, чума и прочие несчастья обошли нас стороной. Все живы, здоровы уже много лет. Посылаю тебе весточку из лазурных глубин.

22.03.2002

Забыл я однажды, как прекрасно пахнут почки весенние, как лениво гудят шмели, перелетая с одного свежевылупившегося цветка на другой.

23.03.2002

А мне вдруг стало понятно, почему люди столь трепетно относятся к культам погребения и отхода в мир иной. Здесь дело вовсе не в загадке и великой тайне загробного мира. На самом деле каждый человек хорошо знает, что там, но взгляд мысли его помутнён, болезненен. Тут само трепетное отношение первично и самобытно. Это своего рода феномен, для нас трансцендентный.

24.03.2002

Как будет ни грустно, а всё ж таки эта падучая болезнь нас достанет - и корни, и виноград, и всё, что мы надумали (а этого так много). Мы будет никчёмно падать и разваливаться на куски, как прокажённые. Мама! Забери меня отсюда! Но чувство одиночества будет довлеющим и совершенно, совершенно непробудимым. И так каждый раз, каждый сон. Ты же не можешь не спать!

25.03.2002

Съёмка сна - слой за слоем. Слизывая языком бытомыслия, уничтожаем эту истинность. Вот в чём порок - каждое обозначается словом, как ярлыком. Чем дольше висит ярлык, тем далее он отодвигает истинность.

А истины нет. Потому, что её нельзя познать. Истина лежит вне сферы познания, на чём бы оно не было построено. Истина открывается лишь избранным при прозрении. Прозрение познанием не является. Прозрение - вне сферы познания.

26.03.2002

Большими шагами, нараспев, на расхват…

В дочки ты мне годишься, и не более. А я-то услышал, да позабыл, о чём давеча буторили…

27.03.2002


28.03.2002


29.03.2002

Вышегородцев! Ваши верхеволочковые бани напомнили мне миф об одной старухе, которая в свои восемьдесят решалась вдруг закончить когда-то начатое среднее образование. Школьники-мало-летки роптали непривычно, да и кому может показаться не странным такой ду шераздираю щий контраст - инфернальная старуха с горящими от жажды знаний глазами и целый класс/глаз молоденьких ребятишек, которые от мамкиной юбки только третьего дня. Третья по счёту учительница (должен был быть урок географии) с размаху ударилась в обморок, лишь только войдя и увидя это, как она пыталась объяснить/закричать, едва придя в себя, “исчадие ада”. Потом она, конечно после долгих объяснений и уговоров директора (напомним, являющегося внучатым племянником новоявленной ученицы), прониклась всем геройством бабушки и даже порывалась несколько раз слёзно перед ней извинится. Хорошо, в общем-то, что до этого так и не дошло, потому как произошла бы немая сцена глубокого непонимания: бабушка по природе своей будучи человеком искренним и добрым не смогла бы взять в толк, что её вид, пусть даже и в неподходящем месте, мог вызвать у кого-нибудь отвращение и страх, учительница, напротив такой прямолинейной доверчивости, толковала реакцию бабушки на её обморок не иначе, как превратно, думала, что “бабушка увидела как она в обморок, за наверняка засудила за такую брезгливость”, - так она потом рассказывала учительницам русского языка и литературы. Вот и вспоминайте потом свою ботанику. А старушка так и не доучилась - померла в десятом классе. Всей школой её хоронили, потом даже обсуждался проект по установке во дворе школы её памятника, но денег всё равно бы не хватило.


ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002