|
Нет названия
Часы равномерно отмеряют такты ровно позади затылка. Часть их уже уравновесилась биением сердца. Врачи всегда говорили - не покупайте тикающий будильник, он во сне сбивает с такта сердце, и от этого возникает аритмия (т.е., процесс, противоположный ритмичности - тик-так, тик-так).
Это утро снова показалось мне знакомым до боли под ложечкой. Снова утюг, сам гладящий утренний рукав белой, как решётчатый полоской снег, рубашки. Снова чайник, жалобно зовущий с кухни - "Припекает, хозяин!". Снова за окном светит такое весёлое, уверенное в себе солнце, а люди горланят своими шагами: "новый день, новый день!". Влажное, как снег, одеяло медленно сползает с уставших глаз, я снова говорю себе: на войну! Встал, умылся, улыбнулся, румяна на шёки, завивка бровей, подтяжки равномерно потянули вверх - чпок! Снова улыбнулся себе в зеркало.
Хозяин - параноик на зеркала. Подсунул их мне столько, что некуда смотреть просто - везде я. Видимо, воспитывает во мне нарциссизм, да я и не против. Наблюдаю и цепко мурлычу под нос разные приятности.
Вспомнилось: когда Брежнев умер, все заводы гудели. Интересно, тот гудок, наверное до сих пор где-то витает. Брежневу уже всё равно, заводы уже давно корпоративно захвачены, а он всё витает где-то в воздухе. Как рожок Мюнхаузена, который, растаяв в тепле, начал играть то, что в него задули на морозе.
Вернёмся к утру. Лучи так пронзительно скользнули по стеклу пространства комнаты, что борозды от них висят до сих пор. Мне приходится обходить их, чтобы снять высохшее бельё. Пробуя их на зуб, я направляю желание чувствовать на пост-ухоженное пространство: заправленные простыни, уставшие чаепития под утро. Мы прощаемся уже возле трамвая, а после - уже механика необходимых движений. Требование поцелуя и стохастический взгляд в её, удаляющуюся, сторону. И снова погружение в стукание колёс, невидимых, поезда метро. Взгляд измождённой работой в прачечной старушки, таракановый запах дешёвого одеколона рядом стоящего мужчины. Мужчина пытается погрузить меня в своё пространство, но я сопротивляюсь, отдавая лишь только муляж ценного.
Вечер попытки спокойствия и вопросительные взгляды в мою сторону: ну, как? Я не отвечаю. Отвалите. Leave me alone.
Негритянка Цезария Эвора звучно цокает под ухом.
ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА © 2002 | |