Николай Граник
Николай Граник E-mail

Текст
Дневник
Биография
Письма
ICQ-тексты
ICQ ICQ
На главную

Долгая счастливая жизнь, Шпаликов, 1966

когда говорят "он был одним из тех" - видно и его, и тех. если время имеет "тех" - о нём вспоминают. когда "те" умирают - это трагедия поколения. почему поэт шпаликов писал сценарии? потому что они были поэтичнее стихов, вообще, время было поэтичнее. кино сделало скачок, а это всегда - космос. заряд кино был мощнее. Шпаликов до: жена, ребенок, протесты, я шагаю по москве, застава ильича - это счастливая жизнь. Шпаликов после: единственнный фильм, уход из семьи, алкоголь, петля - это долгая жизнь. в названии фильма первым стало последнее, вернее - в точке фильма прилагательные жизни переставились. это не кризис возраста. трагедию делает точка выхода из жизни, до неё может стоять бесконечность слов: классичность тарковского, старость хуциева, мастеровитость кончаловского, народность данелии. жизнелюбие - это способность взять кредит. смерть делает человека окончательно несостоявшимся - уже для других. выбор небольшой: либо болтать, либо болтаться.

"Долгая счастливая жизнь" так же не говорит об эпохе 60-х, как "мужчина и женщина" лелуша. Это личная тема шпаликова - отрепетировать уход от жены-актрисы, как, возможно, и лелуш вернулся к своей женщине. но здесь нет поколенческого вопроса "заставы ильича", удача последнего - заслуга хуциева (доказательство - в занудности его же фильма "бесконечность", как говорящей попытке заглянуть внутрь. ответ шпаликова был намного короче). история фильма в темпах голливуда заняла бы одну закадровую надпись "half day later", однако счастливая жизнь не может быть противоестественно короткой, поэтому мини-история шпаликова погружена в монотонную музыку жизни. если из человека вынуть страсть и прислушаться - зазвучит музыка, и шпаликов пишет музыкальный сонет фильма, из которого вылетела птичка любви. положение героя-наблюдателя не позволяет воспитывать собственное счастье, поэтому переезды, такой архетип кочевых племён, делают мир равнодушным. даже у самого усидчивого музыканта немеют руки, он замолкает на пошлой своим роком цифре 37. и здесь Пушкин всех обставил.

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002