На главную Павел Лукьянов
Текст Павел Лукьянов
Стихи
Дневник
Театр
Биография
E-mail

мальчик шёл по тротуару,
а потом его не стало

2002

I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII

2003

I II III IV V VI VII VIII
IX X XI XII

2004

I II III IV V
VI VII VIII
IX X XI XII

2005

I II III IV V
VI VII VIII
IX X XI XII

1.02.2002. НАЧАЛО 1977

Уже второй день, уже не боюсь сглазить, потому что душезахватывающее падение с парашютом (хотя шутка - через У) парашутки может лишь иметь окончание.

Если бы минету надо было учить, то в эти два дня мы с Кузьмой словно бессловно безусловно вытворяли пенисами и губами достойное хоккейных вскриков. И, отставив неприличие сравнения, напишу о чём дело. Два дня Кузьма будит во мне зверя. Есть кого тревожить, но само по себе - животное ленновато.

"человек-адская машина" - сказал, будто я не знал, Кузьма. И - сон с меня долой: Кузьма задаёт:

"Знаешь ли ты, что репетиции у меня дома, это некоторая натяжка, начальная стадия проекта, за которой должна наступить дееспособность и зрелость, заключающиеся в нахождении собственного помещения и марки (может быть собственной) под которой ты выступаешь?"

Я знаю - говорю я словно со сна. Как в тумане со скрипом налаженной системы домашних репетиций. Не все так просты. Отец-Юрий женился между первым и вторым представлением спектакля. Полуженщина Антона Стружкова резала вену его морской свинке, чтобы из-за этого - мало репетиций позволили ему сыграть во второй раз не в полный рост. И сама забинтовывала кетчуповые порезы. У меня внизу живота завелась Ненастя, делая мне всё лучше и лучше. И, чтобы не привязаться поперёк разума, я исчезал от неё. Не отвечал на её вопросительные длинные гудки в трубке. Но мысли о том, что обманываешь, занимает хоть и меньше сил, чем отменяемые тем самым встречи, а всё-таки институт обмана открывает в тебе не лучшие человеческие кафедры. И тогда начинаешь думать и не представлять как отважиться на моноспектакль. С минимумом постоянных, как "пи", Кузьмы и Коли, восседающих перед своими гитарными и ударными тенями на стене. Так вот, не заговариваясь, продолжу, что Кузьма:

"Театр для меня дешёвое подражание жизни, истинный надлом который в психике, которую можно едва попытаться реализовать в слове и музыке. Но именно театр - самое нижайшее из искусств, потому что оперирует изначально ошибочным инструментом - моделированием самой же человеческой психики. Я готов помогать писать сценарии, создавать имидж, править стилистику, вносить стратегические идеи, играть на барабанах."

Здесь есть - успокаиваю себя - непрочные настроения. Ведь, если я неплохо понимаю: искусство психики постигается каждым индивидуально. И мало чьё внешнее его выражение абсолютно непререкаемо. Потому что искусство или притягательность чёрных дыр, как на китёнках, держится на доверии к исполняемой ноте, выводимой букве или формуле. Магнетизм Гоголя необъясним. И увидев в его оголённой гениальности надлом - думаю, надо одёргивать себя, как приёмник и обработчик сигналов, нужно себя шунтировать, чтобы будучи врачом не смеяться над болезнью Паркинсона Моны Лизы. Театр - нижайшее из искусств. А Интернет - высочайшее. А материя третична. Авраам родил Исаака, спрос родил предложение. Я полунарочно путаю карты в мутной воде, вроде и дразня касанием салящего, вроде и увёртываясь от мгновенного мяча в висок. Потому что, отписываясь шуточками, я и перестаю не понимать смысла сказанного Кузьмой, а он прост! Ой как не прост! Артист оперирует лишь настроением. Театр - первичен. Как безымянный страх неолита безудержный смех от того, как, ещё не умеющая плести кос и языком, первая женщина корячится над кротовой норкой, добывая пищу. И зритель - первый мужчина, безутешно ржущий над необъяснимо комичной вздёрнутой попой жены. А артист и рад задрать зад, ловя самые первые, самые примитивные флюиды непонятной гармоничности своего положения в мире. В начале было не слово. В начале был смех. Если я первый так сказал - выдайте копирайт. Если не первый, тогда в начале было движение. И движение было для актёра. И движение было актёром. С ростом общественного, как не любят выражаться писатели, самосознания стали копиться жесты руководителей, средние пальцы, знаки, канонизировалась мимика и осенение крестом и пионерский салют. И теперь артист стал ещё менее свободен. Смеясь вначале необъяснимым дьявольским смехом, зритель теперь вырос в своих глазах, прошёл девятый класс по истории древнего Грима, и актёрство стало ещё ниже, используя, как парадокс, надстройки сознания. Актёр может быть индирой ганди, астрид линдгрен, он всё более неволен (менее волен) в жестах, ведь в голову лезет так много удобного - естественного подёргивания старушечьей головы, муки смерти - всё как в базарный день распластывается артистом на прилавке. Тает жирок и назойлезут мухи. И так невозможно (пишу, но не верю! пока не верю), и хочется додуматься как Руссо до якобы архетипичного выноса задницы за линии плеч, приводящего в животный восторг обезумевающего от близости невидимомого духа, вселяющего в курдюк живота рвущийся хохот.

" Однако надо развиваться и я спрошу с нас, чего мы достигли (ещё и сайт 1977!) за год. Если мы будем жевать кашу через год, я закрою театр."

А конечно. Кузьма: есть за ним такое умение: свои, как на вес золота мысли, доводить редкостью добычи на-гора до платиновой белизны. Но, проговариваясь, он делает из меня стоячую мумию или паутинный волан. Или и то и не то вместе. Делая страшные предупреждения: как жене: не родишь через год - брошу, он как мюнхгаузен тащит нас обоих за волосы на свет божий суд людской (второе - неинтересней). Кузьма оживляет мумию. И делает это именно когда я сам запеленался в своей умалчиваемой бездеятельности. Хотя вроде и репетиция и сайт придумал как сделать вдвое ух-ты-вот-это-даннее. Но я благодарен тому, кого нет за то, что Кузьма есть. И своими замечаниями, делая их между работой, делая их сухо, с маленьким слоем дружеского вазелина, Кузьма жмёт нужную кнопку во мне. И загорается зелёная надпись, по которой я срываюсь с мест, "СТАРТ".


Вместо PS: можно и не дописывать произошедшего на словах на второй день, но буду: Кузьма, жаль не написал, но сказал (прям как цитаты из Ленина): (в моей кривопретации)

"Я занимаюсь барабанами. Нарабатываю стандартные ходы, ритмы. И чувствую как не могу вырваться за их пределы. Они давят." (помолчал. И выдал (как медик на экзамене) верное успокоительное) "но занимаясь, занимаясь, внедряя наработки под корку, можно выйти на другой уровень, где ты будешь свободен от знания, обладая им полностью... я не спроста заговорил о литературе: там, думаю, то же самое. Пишешь, пишешь и может появиться чувство свободы." (но не будь он Кузьмой, если не дёготь): "читал свои тексты 18летние. очень слабо..." "..я вижу, что всё равно человек некую данность не может преодолеть. И хоть и растёт, но по большому счёту не становится ничем иным, чем был".

И снова меня, как будоражащий предвкушаемой весенней широтой срывающий(ся) звонок с урока, пронзает не мысль, нет, чувство того, что стоит за вроде неяркостью мысли. Нет, (возможно, у меня не выйдет передать внутреннее восхищение миром, бодрость, входившую в меня при всех словах) я словно понял из чего, кроме букв, могут состоять слова. Они налились телесностью, ясностью. Не мысль была выражена словами, но ощущение. Претензия к себе, получившая хорошую озвучку. Кузьма боготворил. Творил бога из слова. И когда правительственная комиссия обратилась ко мне за орфографической помощью, то я бы подтвердил, что бог пишется с маленькой, а Слово - с большой буквы.


4февраля2002. КАК Я СТАЛ ИА-ИА

С какой ввалившейся улыбочкой подошла ко мне судьба. Антон Стружков выпалил в зазвонившую трубку: нас напечатали в Афише. Зачитал сокращённый текст объявления. Про время, место, стояла неправильная 30рублей цена. Столько стоил билет 24ноября2001. Теперь мы сделаем 50рублей. Но пришедшие из-за Афиши (глянцевый журнал - 1раз в 2недели) узнают об этом лишь перед началом. У меня всё задрожало внутри от неожиданности и известности журнала. Я не подсуетился с объявлением, но его послал Антон по почте, и оно вышло. То ли захлёбываясь, то ли задыхаясь, Антон, не ведая как ранит меня, прочитал: режиссёр Кузьма Востриков, в ролях Г.Востриков (постановщик света, а наша Афиша мне намертво известна) Антон Стружков, (организм ещё терпел, ждал очевидного - моей фамилии) Владимир Натаров (я начал сопротивляться пониманию того, что в актёры я сам себя из гордыни не записал, а автора сценария могут вообще не указать) (нет! - указать в конце!), Юрий Милуев (я чувствовал как мир путается под ногами, уходя из-под них). ВСЁ! - с тем же тупым возбужденьем вставил Антон, не замечая меня в объявлении об Интернет-Театре. Огне моих чресел, грехе моём, душе моей! ТЕАТРЕ! Я пытался радоваться, что главное, чтобы пришли, и тогда всё расставится по местам - жуку-жуково, херу-херово - и мне было так. А моя проклятая мать АНТОН СТРУЖКОВ еле сдержался, чтобы не умереть и не пукнуть от радости. Классно - вспомнил я, что был рад, ответил я. Антон, как неоконченный студент помнил начало экономической теории в картинках и вслух умножил тираж журнала на самый неблагоприятный коэффициент пожелающих прийти. Число вышло трёхмерным. Не в каждом полку есть столько рядовых. К счастью, Антон скоропостижно попрощался со мной, похотью радости возжелав осеменить Управляющего, мать Грегора, отца Грегора, Режиссёра-Постановщика. И все-все-все, как винни-пух, конечно размурлыкались от новости. И только мне досталась внутренность Иа-Иа, смотрящего в грустнеющий пруд на своё отражение, не снабжённое никакой подписью.


5февраля2002. ВСЯЧИНА

Почему: можно изобрести название спектакля, театра, на которое у людей ёкнет недоуменно.

Имя книги, имя пьесы можно сделать привлекательным, хоть газеты каждый день и используют бескрайнюю жилу игры слов, реминесценций, дифракций, аллитераций. Возьми Интернет-Театр. Если к тебе и не придут, то вопрос поселится в душе.

А теперь: почему невозможно придумать имя актёра, на которое пойдут? Псевдоним как-то заинтриговавший бы и усиливший тераж книги (в слове тераж - ошибка), билетов. Имя человек, что же, может только заработать, выслужить?

И названия постановок и повестей стоят, конечно, в чуть более выгодном положении: пол-корпуса форы. Сто лет одиночества заденут взгляд, косящий по полке скорее, чем кискающая фамилия незнакомого автора. Но там далее, внутри, в себе, и книга и драматург сравнивают положение, при котором итоговый выигрыш достаётся за неподдельность какао-масла, а не за привлекательность обёрточного корпуса.

00:00 5февраля2002

Позвонила девчонка с прошедшим сном, чтобы вспомнить его мне:

а) В комнату заходит человек, считая: 1,2,3.. У двери остаётся другой, считая в том же темпе с того же места: 1,2,3.. Выйдя из комнаты, человек считает: "6". А оставшийся снаружи тоже досчитывает: "6000". Хотя известно, что они перечисляли числа с равной скоростью.

б) Маша ходит рядом с собой. В этом нет ничего удивительного. Просто их - две одинаковых. Я знакомлюсь со второй Машей, она мне нравится. Я спрашиваю у Маши: Маша, кто это? Маша отвечает: Это же я. Стала бы я тебя с кем-нибудь другим знакомить.

00:30 5февраля2002

Вечером, у КУЗЬМЫ в Красково прошла полномасштабная репетиция. Помножив прошлую неделю на 38 и 8, ЮРИЙ сегодня только вышел на работу. ВОВА С КОЛЕЙ теперь работают в одной «конторе»-занимаются по специальности-не зря шесть лет в МГТУ. Сразу дали 7500. КУЗЬМА одумывает перейти к ним со своего новостного сайта (12000). ЮРИК, чтобы не забрали в армию, работает в гос. организации. Получает 7000. Это уже после «роста». АНТОН пошёл в юридическую контору. Пошла вторая неделя, а начальник уже улыбнулся советом. Я получил 9000.

В начале репетиции Юрик был вял: со словами «что ж ты нас позоришь» он толкал меня с какой-то даже брезгливостью, словно, сострадая, не мог отказаться и от роли. Но я знал, что он разойдётся к спектаклю. С первых репетиций прошло взросление (до старения ещё не дожили): сценки отрабатываются без импровизаций в сторону: одна за одной. К полуночи уже все пьют чай. Хотя раньше не успевали обкатать всю пьесу за вечер. И сценке пьяного отца доставалось меньше других. На репетиции у Юрика были прохладные и влажные ладони. Отработали алгоритм танца: что за чем делать: где вальс сменяет драку акробатическим кружением. Где ОТЕЦ лапает и бьёт ГРЕГОРА.

Подарил всем витаминки Ревит от болезни вместо (во время) спектакля.

Кузьма помыл голову. Он это любит. Рассказал куда поедет на выходные. Кузьмы не будет в четверг.

00:00


26февраля2002. УРАВНЕНИЕ ПРИРОДЫ

"...Дело в том, что художники мало занимаются оливами и кипарисами..."
(Винсент Виллем Ван Гог)

Каждый, кому что-то нравится (шахматы, лыжи, майя, женская грудь, стихи, шнитке, барабаны) должен постоянно писать об этом книгу. Слово в день хотя бы нужно родить на жертвеннике шахматной партии, на тренажёре, в библиотеке, кровати, строке, на компакт-диске, с палочками сосны. Нельзя впустую болтать о любви. Она не истает, но слова заканчивались и у Пушкина. 20тысяч и всё по новому чёртовому колесу. Но уже дух не тот захватывает, уже не блюёшь, не вцепляешься в бортик, не орёшь "остановите!" Как лёгкость от женщины не длится дольше расслабленного века, так и знание мутнеет от частого использования. Надо успевать забивать все серебряные дюбеля в вампирные груди неожиданных восторгов. Тогда выхолащивание от частого признания в своей любви исчезнет в первом посвящении. Оно несокрушимо встанет на пути тлена и сохранит прошедшее от дуновейных взмахов времени. Полюбил девчонку, съездил в Суздаль на выходные (деревянная гостиница, спать до полудня, будят мокрыми губами) - и подавай себе отчёт о поездке. В письменной или устной с привлечением диктофона форме. И как можно скорее. И также злость на потраченное время при просмотре нашумевшего культового фильма - ты должен увековечить, уцементить в письме. Хотя это, конечно, - мельче. Но истая любовь, неудержимая барабанная дробь в крови перкуссиониста нуждается в как можно более ежедневном осмотре. Любишь женскую грудь - ищи новую и обязательно рисуй прошедшую. Потому что и Малевич призывал к этому. И Ван Гог и любой художник писал то, что переживал, ему было жалко как сохнут после дождя поля в Овере, и он намокро писал среди шевелящихся кругом червей и взбалмошных влажных стрекоз. Каземир, Николай Васильевич, Альфред Гарревич сделали свои мысли и желания равными природе. Не в музеях, библиотеках, сцене место их творениям, а на улице и в лесу. Деревья среди картин - вот что нас ожидает. Художник концентрирует свою любовь, страсть в полотне 92х73, и люди как обожённые должны, увидев его, отворачиваться от картины навсегда. Должны возвращаться к жизни исполнившись понимания чудесности всего окружающего. Мир прекрасного не располагается после касс, пенсионерам, студентам скидка, он - с изнанки музейных стен. В действительности все картины представляют из себя неоново слепящие стрелки, указывающие на выход. Все полотна ведут нас к выходу из музея. Они вышвыривают экскурсию за экскурсией на осунувшийся снег улиц. Спите на картинах в музее, лижите Дайяну, нюхайте шар под девочкой и когда вас окликнет старческий голос да ещё прихлопнет по плечу и поволочёт к коменданту - не пугайтесь: Вас тащит за стену Ван Гог - подышать переходящим из Арля в Москву воздухом.

А через 2000 лет образ художника канонизируется. Все существующие на сегодня доказательства его реальности (снимки, одежда) - исчезнут под пятой новой психологии запечатления. А картины останутся как Новейший Завет. И всё сегодняшнее станет таким далёким, каким будущее представиться нам не может. Все улики существования художника неубедительно померкнут, и, глядя на его почтальона, будетляне подумают о небе, откуда недосягаемо давно Винсента, должно быть, отпустили на землю.


27февраля2002. МОЁ ОТКРЫТИЕ ТЕАТРА

Зима напоследок валится что ли набок. Клоня за собой в сон.

Ходил вчера боролся со сном. Ходил на мастер-класс. приехал Олег Киселёв. 11 лет живёт в Монреале, поставил недавно Елизавету Бам по Хармсу. Мне было приятно его слушать, потому что он говорил то, что я осознал или естественно имел в себе. Говорил о связанности и тут же - независимости мышц при движении. Что надо воспитывать свою пластику движения. Говорил, что спортсменов или балерунов трудно переучивать и даже невозможно: настолько у них закоснели определённые мышцы в оттренированных движениях. Он показывал как может от кисти продолжать своё движение рука до пятки или головы. Говорил, что классическая система делает подмену: хорошей игрой считается вычурное позирование как из крепости тела. Не гибкость. И мне было всё понятно, хоть я и не раскрывался на занятии целиком. Неловко себя чувствовал среди, в большинстве, начавших "играть" в свободу своих движений других ребят и девчонок. И то, что они спрашивали звучало недоразвито: я опять почувствовал мировоззренческую уязвимость актёров. Т.е. они в жизни так же как любое пенсионное хордовое может заорать в жэке или попросить кусочек побольше и попостнее. Актёр, оказывается, может не быть счастлив в своей работе. Т.к. он плохо разбирается в людях, т.к. не нашёл друзей на которых надо заглядываться, а не сутулится под них. И меня поразило как актёры зажаты: кто - полностью, кто - в балетной постановке ног, кто - в принятом за красоту танцевальном пируэте, дуге округлых рук. Четыре часа. Я сбежал с работы после полудня. Завтра будет техника речи, но работа и не очень хочется. Киселёв ещё попроповедовал немного своего видения строения мира. И хоть и применительно к актёрству, но он явил и полную свою картину мира, которая по глубоководной и климатической ущербности схожа с политической картой мира. Каждая страна на своём плоском месте. Цвета ничуть не напоминают кипенье абрикосовых садов или бесстыдство эвкалипта. Но в алжире действительно алжирят алжирцы, так и не придерёшься. Но как каждый вербализованный без достаточной внутренней насмешки над собой концепт - немного косоух, разноглаз и неудовлетворителен.

Ещё была вика. Но о сверхличном я писать не подписывался.


Обрывки заявлений Олега Киселёва:

..язык связан с качеством убеждения..

..как индивидуально защитить свои амбиции.. существует техника индивидуальности - реакция на окружающие субъекты..

..сущность проблемы актёрства - в подсознании.. в бессознательном..

..следует отказаться от концепта: брать технику чужую, воспитывая в себе актёрство.. Не должен актёр прыгать как спортсмен, петь как опереточный артист. Должен это уметь, но должен так, как не умеет никто. У балетмейстера в руках танцор - это автомат, полувтомат.. у пловцов дурные ноги, закрепощённые плечи. У них мышцы превращаются в джунгли, где (необходимые) сильнейшие мышцы пожирают более слабые..

..импровизация - реальная, без подтасовок возможность самоутверждения. Это - экстремальная ситуация..

..тело - трёхмерно. Надо отказаться от модели плоского тела. То, что глаза у нас спереди делает наше тело плоским, нам надо обернуться, чтобы узнать что сзади..

..Нельзя делать механически.. из импровизации, из физического движения извлекает психическую энергию актёр..

..балет без музыки хуже аэробики.. нельзя брать приёмы спорта, балета..


Несмотря на простоту (усвоенную при, как мне кажется, общении со своими актёрами в Монреале) простоту высказываний, которая с одной стороны преуменьшает его внутренние мысли, до которых он дошёл или родился, но и не позволяет пришедшим на мастер-класс прочувствовать суть его высказываний, которые, несмотря на простоту формы и определённую философскую наивность, имеют высокий пафос. Олег призывал всех к постоянной поэзии. Он призывал к тому, чтобы мы ощущали все мышцы, двигаясь на сцене, чтобы не западали как клавиши на одной интонации, наработанном жесте. Он проповедовал свободу от прошлого и свободу настоящего. Не знаю как его могли распонять не дошедшие до такого сами. Потому то и плоха вербальная доступность, отнюдь не равная открытости его ощущения, философии. Он как бы говорит: всё просто, вы можете. А никакой возможности нет. Поэтому ему следовало разработать и язык соразмерный с внутримиром. Потому что его словосочетания бледнят его веру.


И вот что ещё и опять меня поразило: актёры (а почти все пришедшие из гитисов, щукинок и пр.) боялись показать себЯ на виду других. Были скованы не менее, чем парень сегодня в автобусе делал вид перед всеми и перед одноклассницами, что совсем спокойно относится к приклеившейся к куртке жевачке. По виду он был способен под все земли провалиться, но симулировал отстранённость, вдел в уши плеер. И вся тошнящая меня очевидная игра, когда человек танцует как бы "свободно" - дурное зрелище. Игра здесь имеется в виду игрой в свободу. Когда внешние правила накладывают те ограничные условия на актёра, которые он не может отлепить от себя. Разговаривал с одной Наташей - играет в маяковке, и удивился, что для неё импровизация является шоком. А как по-другому может быть мне неясно. Зачем идти в актёры, она 8 лет в театре и чувствует, что костенеет. Одни и те же роли, спектакли. Известные актёры тех, что помельче, в упор не видят. И это правильно, потому что на малодарность оборачиваться - только себя терять. Но главное удивление моё остаётся в силе: то, что физрук может блевать на брусья и канаты, ненавидя или не любя их - этого я насмотрелся. Но что актёр может играть и быть не на своём месте в мире - это как поэт, переводящий деньги простодушного зажиточного друга на свои сухие стихихи.

Открытие дня: дело, которое, казалось бы, должно исполняться по крайней мере полуодержимыми, привлекает как Горгона и губит людей, занесённых сюда без запаса гибкости, уникальности. Оказывается, не только в литературе всего сотня Платоновых и Толстых, но и там, на сцене, где вся наигранность на виду сразу и ощущается изнутри мгновенно - перетаптываются как в вольере сонмы актёров, виновных в рождении пренебрежительного по окрасу слова "актёрство". Всегда раздражавшее меня позирование, нарочитая экспрессивность, глупейшая мимика, которым я никогда, с самого дедморозного ёлочного карнавала в 6 лет не верил и чувствовал, когда мама тоже играет со мной во что-то своё. Нарочитая улыбка через порог и весь вечер гостям, а только что так наорала на меня, и теперь как укор подчёркнутое только мне уловимой чертой у губы любезное обращение со мной. Будто я такая низкая игрушка, что грязная материнская игра ещё меня и возвысит.


ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002