На главную Павел Лукьянов
Текст Павел Лукьянов
Стихи
Дневник
Театр
Биография
E-mail

мальчик шёл по тротуару,
а потом его не стало

2002

I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII

2003

I II III IV V VI VII VIII
IX X XI XII

2004

I II III IV V
VI VII VIII
IX X XI XII

2005

I II III IV V
VI VII VIII
IX X XI XII

14августа2002. ПРЯТКИ В СЛОВА

Я вдруг увидел как постоянно приходится прятаться в самых невинных диалогах. Я первый день как вышел на работу. И Матвей говорит мне: а что ты так плохо загорел? Вообще, это вопрос с очень женской подоплёкой. Тебя спрашивают так, что ты сразу оказываешься в положении отчитывающегося, отбивающегося от обвинений. Но всё происходит очень мирно. Тебя спрашивают, как бы имея в виду, что принимают участие в твоём прошлом. Тобой интересуются, но я не пойму: дело ли только в постановке вопроса или важно видеть лицо? Вообще: как моё ощущение сделать достоянием бОльших людей, чем близкие, кому можно часами говорить о вот таком верблюдике на ноготке? Т.е.: как скоропостижно достигать словами того, что человек очень верно попадёт в ощущение, которое тупо стукнуло во мне? Но это - вопрос техники собственной, а вот меня тревожит, что человек не умеет сказать мне честно то, что чувствует. Матвею как бы хочется меня уколоть немного за прошедшие каникулы, как бы о себе напомнить, о работающем. Но есть и многое в его вопросе и от ребячьей неумелости, когда хотелось заговорить, а как - не умел, и выходила ерунда, дёргалась девчоночья коса, ставилась кнопка на стул. А всё потому, что нет умения быть открытым. Всё очень заморожено во взаимоотношениях на работе. Ты, не отдавая отчёт, постоянно держишь себя в руках своего языка. Происходят сногсшибательные махинации в голове, когда на языке идёт мирная пустая словесная погода. И от этого я, оказывается, нахожусь каждый миг на заводе, в центре самоудержания. Лицо моё должно быть постным или чуть с насмешкой, чтобы не было за спиной вопросов. Нельзя, это понятно, рассказать каково на самом деле было на юге. Это неинтересно. Нельзя рассказать, потому что слишком многое должно быть общим для короткой открытости. Людям ты не можешь излиться, потому что они - песок. Это я без злобы говорю. Просто понятно о чём это - коммунизм. О том, что все всех жалеют, когда те возвращаются из отпуска и мягко осознают и не трогают, пока идут часы акклиматизации. Человек с моря в Москве очень нервен внутри. Чувствует всё болезненнее.

Аня на работе вышла замуж. И было как ни странно не скучно и не больно слушать о простом её счастии прийти домой и лечь с мужем у новенького плоского экрана. Эта Аня не впускает меня как-то по умолчанию в глубь своей жизни, но и в меня не лезет. Я и не за то, чтобы происходило вмешательство, но снова о проблеме: она - в том, что слова могут иметь такую теневую сторону, которая перевесит весь внешний свет белёной стены. Ужасно тягостно стало ходить и скрывать, что ты вдруг вспомнил сосново-солнечную дорожку и как засыпал не один. Два мира пока находят во мне силы для себя: на работе - чопорнее, а с очень близкими - открытее. Но замкнутость и неоткрытость уже как-то перебрасывают язычки на лёгкую сторону существования: уже и с другом надо очухиваться, чтобы проговариваться, потому что автомат внутри настроен на сдержанность и условность разговора. На полную скрытость, на крота в свете, на летучую мышь, притворившуюся полёвкой.


ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002