мальчик шёл по тротуару, а потом его не стало

26февраля2002. УРАВНЕНИЕ ПРИРОДЫ

"...Дело в том, что художники мало занимаются оливами и кипарисами..."
(Винсент Виллем Ван Гог)

Каждый, кому что-то нравится (шахматы, лыжи, майя, женская грудь, стихи, шнитке, барабаны) должен постоянно писать об этом книгу. Слово в день хотя бы нужно родить на жертвеннике шахматной партии, на тренажёре, в библиотеке, кровати, строке, на компакт-диске, с палочками сосны. Нельзя впустую болтать о любви. Она не истает, но слова заканчивались и у Пушкина. 20тысяч и всё по новому чёртовому колесу. Но уже дух не тот захватывает, уже не блюёшь, не вцепляешься в бортик, не орёшь "остановите!" Как лёгкость от женщины не длится дольше расслабленного века, так и знание мутнеет от частого использования. Надо успевать забивать все серебряные дюбеля в вампирные груди неожиданных восторгов. Тогда выхолащивание от частого признания в своей любви исчезнет в первом посвящении. Оно несокрушимо встанет на пути тлена и сохранит прошедшее от дуновейных взмахов времени. Полюбил девчонку, съездил в Суздаль на выходные (деревянная гостиница, спать до полудня, будят мокрыми губами) - и подавай себе отчёт о поездке. В письменной или устной с привлечением диктофона форме. И как можно скорее. И также злость на потраченное время при просмотре нашумевшего культового фильма - ты должен увековечить, уцементить в письме. Хотя это, конечно, - мельче. Но истая любовь, неудержимая барабанная дробь в крови перкуссиониста нуждается в как можно более ежедневном осмотре. Любишь женскую грудь - ищи новую и обязательно рисуй прошедшую. Потому что и Малевич призывал к этому. И Ван Гог и любой художник писал то, что переживал, ему было жалко как сохнут после дождя поля в Овере, и он намокро писал среди шевелящихся кругом червей и взбалмошных влажных стрекоз. Каземир, Николай Васильевич, Альфред Гарревич сделали свои мысли и желания равными природе. Не в музеях, библиотеках, сцене место их творениям, а на улице и в лесу. Деревья среди картин - вот что нас ожидает. Художник концентрирует свою любовь, страсть в полотне 92х73, и люди как обожённые должны, увидев его, отворачиваться от картины навсегда. Должны возвращаться к жизни исполнившись понимания чудесности всего окружающего. Мир прекрасного не располагается после касс, пенсионерам, студентам скидка, он - с изнанки музейных стен. В действительности все картины представляют из себя неоново слепящие стрелки, указывающие на выход. Все полотна ведут нас к выходу из музея. Они вышвыривают экскурсию за экскурсией на осунувшийся снег улиц. Спите на картинах в музее, лижите Дайяну, нюхайте шар под девочкой и когда вас окликнет старческий голос да ещё прихлопнет по плечу и поволочёт к коменданту - не пугайтесь: Вас тащит за стену Ван Гог - подышать переходящим из Арля в Москву воздухом.

А через 2000 лет образ художника канонизируется. Все существующие на сегодня доказательства его реальности (снимки, одежда) - исчезнут под пятой новой психологии запечатления. А картины останутся как Новейший Завет. И всё сегодняшнее станет таким далёким, каким будущее представиться нам не может. Все улики существования художника неубедительно померкнут, и, глядя на его почтальона, будетляне подумают о небе, откуда недосягаемо давно Винсента, должно быть, отпустили на землю.

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002