мальчик шёл по тротуару, а потом его не стало

11марта2002. ДА БУДЕТ КВАДРАТ! И СТАЛ КВАДРАТ

Я думал: почему Малевич не сразу дошёл до супрематизма. Предшествовавшие его квадратам, пустым палкам, кругам - его нулевой геометрии - картины там и не там проронят вдруг ту самую конечную пустоту, в которую он впоследствии макнул краски. Не лезу в искусствоведы, не отбиваю их прокрашенный хлеб. Но в простой чужой уличной ходьбе вдруг получается заметить промельк поступи мирового бегуна. И в таком коротком схождении двух разностей в одном я живу соглядатаем, множа незаметное чудо с фрактальной жадностью.

Почему бы Каземиру сразу было не сделать свои позднейшие открытия? На одной его картине три белых профиля купальщиц на фоне в остальном здорового пейзажа. Почему Малевич сразу не отменил и пейзажность и фигуративность в той работе? Почему мы спокойно перелистываем альбом, и для нас Я стоит во вполне законном и понятном родстве с А. Но выходит изобретатели азбук не знали этой связности? Каземир - Кирилл-Мефодий живописного языка. И, создавая чистоту алфавита, он разлагал известную вербальность на аксиоматические знаки. Но вернусь к удивлению: почему Малевич стучался до теперь-очевидного так долго? Не выходит же, что мы столь развиты и сумасшедши, как председатель земшара. Не может быть такого, а это означает, что понимание наше поверхностно. Мы, по сути, рождаемся и живём всё в том же неолите, но дикая живопись обрастает аллегориями, добытыми не нами формулами, понятыми не нами представлениями о мире. И надо пройти самолично ускоренный курс предшествовавшего, чтобы не с непониманием пялиться в квадратность картины, думая, что сам так сможешь, а пройти внутри себя хотя бы приближённую тропку меж медовых бугров пшеничного мозга Каземира.

Путь протопан им от начала, выдохнутого в его глаза прошлым, до конца, где уже он дышал в идущие следом зрачки. Он не мог обойти, сразу подглядеть в ответ, потому что Малевич писал свой словарь, к каждому слову: на ходу, не зная концовки, составлял словарную статью - одну за другой и, дойдя до "ЯЮ-младенческий крик о счастии", оглянул написанное и понял как многое вроде можно было миновать, но без каждой промежуточной буквы и слова не появилась бы внутренне честная, уравновешенная картина, которая замерцала к концу. Сначала Бог создал землю, свет и проч. и только потом понял, что это - хорошо. И каждый день творения приближает тебя, если только ты хотя бы наполовину незаслуженно талантлив, к бездвижно приближающемуся открытию (той или иной звёздной величины).

И о возрасте: почему "Ревизор" в 25лет, а "Превращение" - в 30? Человек с возрастом уходит от лёгкости и паучести ума, взгляда, уходит от времени, когда ещё нет мозолистых собственных штампов, принимаемых другими за открытия. Но с возрастом приходит широкоугольность взгляда, лопаются гнойнички отношений и мимолётная чужая лимфа легче и легче раскладывается на ферменты. И здесь есть, как мне придумается, качельное точноцентрие, когда ты ещё не муж, уже не сын. И с женщинами спал и всё ещё дрожишь от них. И может именно в золотой центровине развития умер Грегор, а Александр Иванович отшагнул от окна.

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002