На главную Павел Лукьянов
Текст Павел Лукьянов
Стихи
Дневник
Театр
Биография
E-mail

мальчик шёл по тротуару,
а потом его не стало

13июня2002. АБСОЛЮТНОЕ ЗЕРКАЛО

Второй разговор о безбудущности театра:

а значит, театр не имеет и развития. Я говорю не о пьесах, не о том, что пустой писатель ионеско внёс оценимый вклад в драматургию. Но в том то и дело, что Елизавета Бам Хармса - развитой вздох литературы. А сам театр - прерывается со смертью каждого Вицина. Не того Георгия, который жмурится в фильме, а того, который играл на сцене, не оставляя ни одного равнодушного зрителя и ни словом, ни жестом не влияя на будущее. Я не говорю о личном обучении, когда Ахматова прикармливает грудью наймана или бродского. Это общение существует, но оно - плоть от плоти человеческое. Так я иду к другу и за два года срастаюсь с ним привычками спина к спине. Но в дружбе нет преемственности. Дружба не развилась за века ни на улыбку. Платон, будь актёром вместе с Сократом, не явил бы на свет новой возможности передвижения по сцене, иной последовательности сокращения мышц. Но именно оторванность от человечности, не полная, но существовавшая между ними тема, отличная от человеческой близости - и была тем единственным, что могло и росло выше. Во взаимоотношениях людей развития никогда не было. Иначе бхагават гита была бы для нас абракадаброй отмершей нравственности. Развивалось и росло лишь то, что не относилось к ежедневности. Дружба и любовь - лишь вспомогатели, если хочешь узнать новое. Чувства - всегда одни и те же: не сомневайся: тебя трясёт от женщины не меньше, чем колотило леонардо. Но только в личной раскодировке ощущений есть всё развивающийся ответ. А движений чувств - нет.

Театр развивался экспансивно в каждом актёре. Грек и Джигарханян - разница, скорее всего, нулевая. А Гомер и Мандельштам - уже не положишь на равные весы. Все искусства, кроме театра - запечатлевали, как янтарь комара, положение эволюции в каждое время. И только театр - как изгой вечности - служит одному настоящему. Театр - вечно статичное существование боли от одиночества, разделённой не с тем любви, неминуемой старости, минуемой молодости, так обзываемого грехопадения. Но развития в выражении своей безотдельности от мира - у актёра не происходит. Не надо вспоминать книги мейерхольда и чехова. Книги являются передатчиком. Но буквы - это уже опосредованность - та полусреда, которая, к счастью, и защищает мой постулат от нападок. Выразив свои актёрские соображения в словах, режиссёры отступили от точной сущности. Безусловно, они выразили как можно более близко свои понимания, но выразили не в первичном проходе по сцене, а в словах, что-то значащих и вне предложенной структуры актёрского действия.

Уже пОшло говорить, но раз уж пошлО так - невозможен сегодня слог Толстого, потому что язык развился, потому что приём умер Иваном Ильичём. И едет электричка в Петушки, и женщина живёт с собакой Боксом. А актёр как трёхсотлетие назад доходил до себя как Санкт-Петербург, прислушивался к своему положению на сцене и играл так, как только и мог, чтобы не врать, так актёр и сегодня бьётся на том же месте.

Театр - абсолютное зеркало, а не дагерротип. Ни один заболоцкий не докажет, что смотрелся в ту вон подберёзовую лужу. Образ театра - это всегда настоящая, неподдельная вода, в которую каждый ребёнок уставится и застывает, пуская нюни волн. Но приходит завтра и новы ребёнок и снова боится и отражается, двоится и подражается. Фотография отбирает ребёнка у небытия. Но и кладёт тень на причастность к настоящему, потому что волей-неволей держишь в уме диафрагму 1:2, выдержку. И не столько непосредственностью занимаешься, сколько попыткой втиснуть её в неистлеваемую прослойку, где нас обнаружат: неживых, но сохранившихся. Но не живущих по законам настоящего. По ним живёт театр. Не имея продолжения и следа в будущем представлении о нашей настоящей жизни.

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002