мальчик шёл по тротуару, а потом его не стало

2октября2002года. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИЧНАЯ ЗАПИСЬ

Прошёл (не) лишний день жизни. Болел третий день, но решил съездить на Литературную Студию МГТУ вечером. Приехал, хорошо, не к началу. Редакция газеты "Бауманец" сильно залюжена (людна т.е.). Поэт Ефим Бершин, которого Лена Исаева ну так мне защищала, говорила, что не хуже Веденяпина, но я не услышал ничего для себя поворотного в стихах Бершина. Какие-то известные слова, взращённые прежде интонации и окончания стихов - хотя сам он говорил правильно про то, что нельзя бояться, когда пишешь, но сам, видно не перерос через известное.

И мне, мене никогда да в жизни не найти никого лучшего. Оставленная женщина сегодня никем не будет перебита красотой и постелью, не из-за её даже первенства, а из-за равенства. Просто сейчас я изнутри теку к свободе. Наложения сверху давят на меня как на метеопата облака за горами, сильнее. И оставление женщины сегодня - это просто выбор в свою сторону право, девочки - налево. Но не выбор, не отказ именно от этих рыжих 175ти сантиметров радости ждать тебя, готовить, творожок купить, плакать над моей вскочившей температурой, кормить, как ежедневный крест, кошку, смотреть ТВ, чтобы заглушить безвыходность жизни в этой Москве. Среди этой фальши в театре, когда в лицо целуют и рыгают проклятия "ведьма" за спиной. Но в Москве - центр, отсюда все славятся. И она в 35лет тоже понимает, что я сам не знаю чего выбираю-хочу в 25. У неё ни одного ребёнка не было, а надо уже. Но я - тающая перспектива. И оба, мужественно, привязавшиеся, накупавшись в море, проспав в палатках и на ночлегах и в квартире в похлёст снега, сидели без удочки на лесном озере, мечтали с удочкой вернуться, две фотки осталось, общую - помню как хотел - не сделал, такая нежность к её потерянности, к её таланту, который никак не может достучать хоть куда, пидр-Виктюк завернул её лучшую импровизацию танца с кастинга, и сильная и слабая в одном как луна через терминатор, голова болит, всего три года в Москве из Якутии, адаптация не проходит до конца, нет моей в направлении плюс года опоры, я молчу об этом - не имею мнения, хитренько, хотя знаю, что не хочу, но хочу в то же время, но хотение такое: оно - знание. Знаю, что нет на свете впереди встреч для меня чудесных. Начала будут манными, а сблюёшь через полгода цемент. Отпусти меня - просила меня. Я пойду куда скажешь - говорила она. Я должен сделать шаг, и я делаю прочь. Не нравится ей жалость моя не проговариваемая, но её сенсоры настраиваются и читают по масляным глазам, и я её чувствую настроение как муравей сейсмографический из сибири через китай - только лишь дунет в телефонное ухо мембраны комара ребристой кожи. И я выйду с человеком на помощь закажу машину, заменю шофёра на друга, поеду лечить, поздравлять, успокаивать, но еду, еду и исчезаю в незнании. Я боюсь, связав жизнь с ещё человеком - чего-то недоузнать. Ревности - это препятствия. И я сам не смогу, а будет желание новых касаний и сцепок. Но я знаю и мне страшно, что я - как число РАЦИОНАЛЕН. Что я не чувствовал, пожалуй, никогда в жизни. Я себя дурно успокаиваю, что страсть щерится из моих рассказов, из кровати, из поступков, и что я просто перезавысил планку, и там, где все салютуют любовью, просто прохожу как наркоман сквозь губительные для других пары "момента". Дай, а ну-ка, дай, давай, давай! Дай, Бог, чтобы это было так. Но разницы нет. Разница может быть лишь во внешней формулировке: то, что я встал на колени тогда перед ней и ехал в метро, и вошёл случайно и необходимо мистический друг саша из мгту на станции и увидел, и она трепетала от мысли о любви, а я никак не мог по-другому скрыть нежности к её ожиданию меня на 40 минут дольше. И она уже почувствовала себя неловко, и я подумал, что это - трущая крошка любви. Тлеет и сильно, но тленно. И она думала мой поступок как любовь ощущала. Я не мог бы произнести этого слова ни ногой. Из полугода - море можно составить ярких вырезок нежности. Но если я внутри не доволен своей пылкостью, нет её. Не прогорает как дно бензобака. Я чувствую через просчитывание, и она с первых недель чувствовала, что я делаю как нужно, чтобы было лучше прощаться, уходя утром из дома, а когда в следующий раз приду - не говорил. Я сам виноват вот чем: не установил правил отношений с самого начала, но это был бы полный диктат рассудка вроде, и я себя не приемлю пока или навовек. Я знаю, что не закончу и могу писАть ниже и ниже, хотя не глубже, но и глубже тож.

Мы оставляем друг друга согласно, как муж и жена в реверсе. Осознавая и жалея о том, что фигурки при любой степени неблизости мельчают и становятся игрушками и солдатиками на горизонте. И больно и жалко, что как можно в краткие сроки ей обеспечить себя устойчивым вариантом мужа: с надёжностью и любовью. Мне она сказала: "ты просто привязался ко мне. А страсти нет". Я такой и есть. Не надо бы это вешать на сайт, но легче или хуже от этого никак не станет. А я пойду в Интернет и смогу гладить всеверхние буквы-voodo и таким подлым трусливым романтичным способом вспоминать о своей бледной тщедушности

1:00-1:52
3октября2002

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002