мальчик шёл по тротуару, а потом его не стало

21октября2001. АНТИДНЕВНИК

Тонкая вещь. Слабое место, может и только для меня существенное: что и когда можно писать в дневник, а когда - нет. Сначала зададим терминам смысл: дневник - описание действительных событий, буйная или слабобуйная рефлексия на их счёт. Рассказ - это отличный способ письма. Ты и сам, когда пишешь про работу или про то как возвращался домой, а девушка отражалась в стекле вагона такой красоты, что ты всё силился, а так и побоялся глянуть не в стекло. Так вот, когда ты пишешь, ты сам чувствуешь, что вышел за рамки случившегося. То есть ты уже ведёшь мысль и чувства дальше. Насилуешь или усыновляешь девушку, но появляется фантастичность. Она может быть абсолютно составлена из реальных кубиков, но фантастикой останется потому, что ни одно из этих действий, тобой воображённых, не имело реальной предоплёки, не сокращались мышцы рук, а только пальцев, когда сквозил буквами по бумаге-экрану. Отличительную черту между явственным и дооживлённым - каждый сам чувствует. Но постепенно дневник может стать лёгкой дорогой на эшафот чувства. Ты описал бывшее с точностью до чувств, действительно сопровождавших тебя. Но насколько более лёгким ты становишься, когда из стены выходит маховик и затягивает тебя внутрь фантазии и всей памяти. Не только теперешний миг, даже пусть с паутинными ходами в воспоминания получается озвучку, но и какие-то не существовавшие в прежде реальности связи.

Мой друг Антон сбил человека и боль реальности спустя годы и годы заглушает ход его воображения на этот счёт. Сбитый пьяница накинулся привидением на Антона и не позволяет тому стать выше этого жуткого случая. Выше - это значит перевести свою обезьянненькую похоть нимфомана в чистую строку "Лолита, свет очей моих, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Лолита!". Я не знаю, психики уже объяснили, кажется, переход сексуальной энергии в творческую. Когда хочешь, но держишь себя в тысячелетних рамках и делаешь шедевр, который сдержит последующие сотни поколений от пустого траханья. Так вот, Антон должен победить своего мертвеца. Религия может его спасти, но тогда я навряд ли останусь ему интересен. Догматизм пожрёт любую дружбу. Но творчество - может найти ему выход. Но для этого надо избавиться от дневниковости. Нельзя потакать себе и помещать в дневник сокровенности, как бы и оставляя их на шее дневника. Нет, надо быть осознанным в борьбе за отличный от реальности текст.

Нельзя себе говорить, что это - просто дневник. Нет, это всегда должно быть больше, шире увиденного и ощутимого в тот иной день. Если ощущение, подсунутое судьбой, а скорее всего - случаем (эвфемизм слова "рок"), не укладывается в рамочки однодневного дневника - надо сделать из него рассказ. Не слишком длинный: ведь мы все живые и рабочие люди. И даже простому случаю похода в кафе при описании надо добавлять то своё восприятие, которое ты проводишь и декларируешь, когда садишься "писать рассказ". Вроде бы это и так понятно, и никто из нас не отделывается лёгкой записью произошедшего, каждым в момент написания владеет большее-меньшее вдохновение, но можно всегда не остановится на просто рефлексии по поводу увиденного. Всегда есть местечко, угол, в который ты своего малыша фантастического ставишь как тень, а он разбухает апельсином и ты уже пишешь сны, которые никогда не приснятся, но останутся при этом много более реально, чем рутинная реальность. Которая, чтобы не обижалась, если слышит меня, единственная снабжает нас и событиями, и формулами, и границами, и долготой жизни.

15:43-16:11

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002