На главную Павел Лукьянов
Текст Павел Лукьянов
Стихи
Дневник
Театр
Биография
E-mail

мальчик шёл по тротуару,
а потом его не стало

Дважды тринадцать

В конце рожденного дня позвонил нигде не работающий, как Бродский-тунеядец, Кузьма и скоросказал: СДНЁМРОЖДЕНИЯДРУГ-АТОСЛИШКОМДОРОГО. Потом я ему дозвонился по простой медновпроводной связи. Подумал, что лучше, может, как во времена Пушкина (который как малообеспеченный не имел сотового и ему приходилось обо всём) писать письма. Эта односторонняя безответность письма приравнивает его к творению. Ты пишешь с другой степенью отстранённости, чем обычную прозу – ты более наг и кровянишь душу как малолетняя поэтесса (ты пришёл, а я ушла, ты не ждал, когда весна…). Но при этом – попробуй дай Ван Гогу дозвониться до Тео – и где были бы эти письма – отголоски живописной души?! (Я нарочно сейчас выразился высокопарно) Но телефон – действует как современная психология – так же нагло знает обо всех закромах и пазухах человеческого поведения. Транквилизатор-врач одним щелчком тебя ставит сегодня на ноги из состояния, в котором ты бредёшь в потёмках. И телефонный голос – полминуты пожужжишь диском телефона в Магнитогорске на Южном Урале и за два часа самолётного пути до тебя тут же донесётся родное алло. Может быть писателям надо урезать лимит телефонного разговора, чтобы простое избавление – скопом – от неурядиц, тяжести – не выливалось сперматозоидным бурлеском, а падало мелкими живительными строками на бумагу и промокало её. Мальчик выбрал телефон, и совсем не пишет он. (Тут я понял, что в яростной несправедливой манере описания простых вещей есть огонь настоящего. Мои полусправедливые нападки на аппарат телефона как раз и выхватывают жёстким мечом света его мелкие потакания, которые ты себе позволяешь, а мог бы сдержаться)
Вечером 18мая2003 я прилёг поспать на часик, а проспал все три, и лишь Вика в 0:01 позвонила, и сотовый голос поздравил меня впервые в 26лет. Хотя я родился в 22-30 19мая1977. Две мои надёжные косЫ! – как залоги уже прошедшей смерти? Дневник сковывает фантазию, но держит повествование – вострО. Я потом помылся, вскипятив в кастрюле воду, потому что кран уже неделю молчит. С волос полилась тёмная вода. Волосы слиплись как иголки в поле магнитных опилок. В два ночи я решил поехать в магазин за тортами. Хотя до этого не хотелось праздновать на работе – никто бы и не узнал – только моя бригада уже наслышана – а больше никто. Не то, чтобы хотелось быть внутренне обиженным – вот вы, миряне, какие нечуткие: у меня праздник, а вы не чувствуете, не телепатируете – нет, просто людям будет нечего сказать тебе – даже те, кто симпатизирует мне – будут по-рыбьи произносить обрывки заезженных поздравлений. Многое в этом мире условно – не хотелось и день рождения сюда вляпывать. Но ночью перерешил и пошёл дошёл до ночного магазина. Взял два торта, три разных коробки конфет, сок. Говорю тётеньке-кассирше и парню-охраннику: – у меня сегодня день рождения. – поздравляем. И сколько исполнилось? – ну сколько, как вы думаете? (я глазки опустил как кокетливая девушка, чтобы обязательно занизили срок прожитой жизни) А они попали: 25 и 27 думали. Я даже удивился средней внимательности населения. Поймал машину на проспекте Карла Маркса.
Утром с сумками на проходной говорю (немного не выспался я – лёг в половине четвёртого) – они мне: что это Вы несёте? – а я достал рафаэлло: - у меня сегодня день рождения, поздравляю. И как и потом все люди с непривычки – все новые действия, лишённые привычной подошвы – медленно вызревают в людях (тут Кузьма хорошо заметил) – дай им побольше времени – они бы расплылись в менее обескураженной и более расхожей улыбке, а так все конфеты люди принимали на заводе с удивлением – конфета как на Сизифов на них накатывалсь и за ней не виден был солнечный смысл моего Светлого Пашиного Рождества. Потом они в без-меня-одиночестве – клали шарики в рот, и, расплываясь, глиняный шоколад до них доходил маленький смысл вручённой конфеты. Зам. главного энергетика Алексей Вениаминович Семёнов прислал мне фирменный календарь комбината в догоняющий подарок. С бригадой своей – Романом Урманшиным, Валерой Виноградовым, Резваном Алиевым, Сашей Стирой, Анатолием Гузеевым и ещё с пацанятами из бригады суетного Жени Куликова – мы съели вкусный торт. Я разрезал его коротким заточенным ножевым полотном. Я, как и предполагал и знал, – стоял, послушивал в сторонке стола разговоры моих ребят (Роману – лет 45, Резвану - 39). Дело было не в том, что им было нечего мне сказать – как-то занять лично меня: расспросить, узнать – им просто было нечего сказать ВООБЩЕ (то есть о настоящем моменте – рефлексия о сиюминутном в них не жила) – их разговоры были обо всём умершем, прошедшем – поэтому-то меня коробит, и я не хожу на собрание университетской группы – потому что настоящее никого не объединяет, а сидеть в луже воспоминаний лучше каждому в своей. Кто как курнул, кто кого напугал, у кого какую зарплату урезали, как кого медведь нюхал в палатке ночью в горах, сколько стоит шашлык на Банном озере. Я – такой занудный, что мне не интересно это слушать – хотя я вру – я слушаю не именно то, что лепечут люди, а смотрю сразу на них как на подаренную игрушку: сразу отстранённо, извне.
Переоделся и пошёл со всеми работать. Под конец дня уже не выдержал – сорвался на Сашу. Потом пытался объяснить: – у меня нет к тебе претензий, у меня претензия метафизическая, я больше половины своих силы трачу на то, чтобы въехать в мелкие частые вопросы о глупостях: паш, а эту верёвку брать или нет, паш, а где газовый ключ? (я смотрю на себя – что же я такой занудный, но здесь на заводе для меня всё и происходит – только мелкое, только глупости дёргают меня.) ты сделай, а потом уже поздно будет – я же не буду против (я говорю и вижу, что мы с разных языков смотрим на вещи, и что зря я всё-таки сорвался: надо было как и всегда: молча снести то, что человек лезет к тебе со всякой дрянью – и не мне этим мозги забивает, а показывает как мелочёвкой и показной деятельностью он набит сам. И я не могу ему проговориться об этом, потому что и девушка лежит и накидывает на себя край одеяла от моего разглядывающего взгляда: она стесняется своей родинки на животе: а я-то вижу совсем другое и не для насмешки её изучаю. Конфликт расходится, нерасшифрованный Сашей. Ему так и кажется, что я сорвался от усталости, а это были лишь цифры тиража, относящиеся к книге моей постоянно грустящей души. Я взывал о помощи: чтобы не дёргал меня принести круги для болгарки, демонстрируя как он при деле, а пошёл бы сам и не сказал бы ни слова, не отчитывался бы передо мной в каждом своём полезном пуке в районе криогенной трубы.)
После работы Резван думал со мной погулять, но я мягко не захотел: один побродить хотел. Но не намного хватило. Заснул, придя домой. По дороге встретил девчонку Миши-барабанщика группы «Город М». Пухлые губки особенность внешности – я увидел – как это станет немного уродливым во взрослом будущем – и как обманчиво это хочется поцеловать и трахнуть сейчас. Жизнь, оказывается, и состоит из таких сейчас. Пока она примеряла ботиночки – я прислонялся к её нежной спине, будто помогая, но лишь желая покасаться безнаказанно и по-настоящему.
Александр Николаевич Чугунов – дедок, приехавший в командировку из Москвы тоже: - что же ты не сказал, что у тебя день рождения, ну поздравляю. Я бы приготовил чего, взял бы красненького… Может сходить за красненьким? – Я отказался от того, чтобы всё-таки поддаться на уговоры пустого мира и по-человечески(!?!) отпраздновать: это значит – выпить и послушать воспоминания. Поговорить. Но так как по душам невозможно – я увильнул. Лёг спать. Ещё, правда, письма пришли: От Кузьмы (развёрнутые три строчки), Маши (в её псевдоумном стиле с привычными иглами в словах), неожиданная нежность от АД, Алёна Нестерина, не зная, написала именно в день рождения о том, что надо писать пьесу о Магнитке, написали пять магнитогорских благодарных за потомство, которым я их наделил, девчонок, Славик Забиров поздравил от себя и многих всех, рек ла ма предложила увеличить половой член до размеров головы, Лена Лебедева позвонила из Москвы, не зная, что я в Магнитке, Колян с Антоном не подзабыли, Колян сайт новый в мою честь забабахал, мама звонила на сотовый с утра и на работы – сразу от Илюшки, тёти Нади, тёти Нины – ото всех поздравила, виртуальная служба MailRu прислала квинтэссенцию отношения незаинтересованного в тебе мира: расхожую открытку: одну и ту же на всех и каждый год. Может картинку поменяли, но меня, полушопенгауэра таким мнимым отличием не обманешь: я вижу как мир одинаково беззубо говорит со всеми. Лишь в любовной непосредственной близи пары-четырёх человек на тебя он дышит арбузами – а так: он – обычная торговка толстожопыми ягодами.
И всё же: С праздником, МИР!

С уважением,
Павел Лукьянов

всё ещё Магнитогорск
23:40-1:36
19-20мая2003

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002