18.12.2001

Сегодня странно было на дворе, просыпался я не с мыслью о том, что нужно осуществить поднятие ног от кровати к земле паркета, который настелил когда-то эдуард. Самое несумасшедшее, что все уехали в новороссийск, оставив мне в подкорке подарок пустого дома. Впечатление впечатляет странное, когда эхо гонит тебя из одной комнаты в другую, где кажется будет чуть теплее, чуть люднее или что-то перевернёт пространство.

После работ на рабочих местах, пересев на места в метро, проехал я к дому вчера и удивился, что стоит он на месте, как будто испытывает равнодушие к одиночеству собственному. Я не удивился, в конце-концов - это же кирпичи, просто груда кирпичей. А вот внутри уже эхо, какое просторненьке и молчаливое. А пять дней назад была страшная гроза, семья наша ещё не распалась, и все работали, наращивая уют жилой атмосферы и уменьшая энтропию. В это самое время молния засветилась и ударила в сад, и был взрыв. Эдуард испугался, зажглась люстра и сгорела электрическая сеть. Я почувствовал, как всё обустраивается к моему заключению в пустынных стенах, свет всё реже проникает сквозь окна, люди разговаривают всё тише, врачи увозят жителей к врачам. Я гриб на одной ноге.

Лестница теперь непереступаема, перегорела лампочка в доказательство своей правоты. Паук, который живёт у брата на окне, складывает мух в уголок подоконника, тащит их тела и сваливает в кучу. У мух измученные смертью лица. Он долго заготавливает нити наверху и развешивает их по углам. Они получаются довольно толстые и с трудом подвергаются преодолению. Обязательно какая-нибудь из мух заканчивает свою небесную жизнь на складе трупов. В этом большая мистика, как они лежат, большие, мохнатые, как слоны. И во время пребывания в конторе невозможно просто оставаться в индивидуальности своего мышления, обязательно подключаешься к идеологическому давлению массовых потребностей, и к вечеру личное начинает гибнуть.

И я сижу и сочиняю разные фразы, которые пересылаю соседкам по компьютерам. Они не понимают, и ответа нет. Я как бы сам себе подтверждаю, что жажда жизни осталась на прежнем уровне, и только дожидаться гудка нужно, когда марсианский голос принят будет. А потом наступает шесть часов, да только домой ехать не нужно, потому что дома больше нет.

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002