 |
 |
||
 |
 |
||
 |
|||
 |
|||
 |
|||
 |
|||
 |
мальчик шёл по тротуару, |
||
|
|
|
|
|
|
|
стал я. и сразу из дали
сквозь бинокль глаза вылезали:
и по луне прыгали,
и на горизонте машины бибикали.
а вблизи лез в карман чумазой малышок
и вытаскивал слёзы одни.
вытащил, протянув руку через глаза, окуляры и даль,
подсолнуховую медаль.
я ещё подумал: куда делся цветок?!
а мальчик уже разламывал солнечный торт.
я стал экспериментировать:
подумал о Боге, а он – у мальчика уже в руке
сжатым запястьем в кулаке.
тогда: что ещё сильнее?! – перевёл бинокль на кладбище –
не умер мальчик.
я подумал о Боге – мальчик с ним стоит на дороге.
подумал о рыбе – мальчик всплыл над дорогой и выпучился,
я – тут же передумал о песке
и пожалел тут же заплыли глаза и неясно я где.
тогда я подумал о мальчике – случайно, – и стало нас двое:
стоим и в карманы друг другу суём, насовываем, и всё оказывается такое
22:30
10сентября2003
Тёплый, кошка
Тёплый лежит на постели, бегает мягкая кошка,
тёплый смотрит и слышит: на кухне его родные:
жена постаревшая тоже, дочь и чужой молодой.
Голоса - то один, то трое - поскорей бы уже поделили.
Телевизор цветной убийца показывает только счастье,
становится кем-то четвёртым, кто лишний всегда и нужный.
Платок укрывает пояс, подушка упёрлась в горло, и тёплому - слишком тёпло.
становится жарко и мокро, но только кричать стыдно, но только лежать видно,
но то ли едят так долго на кухне святая тройка.
За телом большим и прошедшим заходят во сне друзья.
пока трое на кухне стрекочут, тёплый смотрит до потолка.
А оттуда становится видно, а на кухне прислушались тихо,
тёплый смотрит на качели снизу. такты, чужие такты.
Трижды трое, услышав будто, впопыхах вперемежку с мамой
забегают,
и в комнате тёплой кошка ходит неприлично живая
16:30-17:07
17сентября2003
обменяй меня на марку. Конь стоит в кривой траве.
то что свет находит яркий нахожу я в голове.
белый мой, слепящий доктор с бормашиной из очей,
замораживаешь кожу и клюёшься, воробей.
и попрыгивая возле лошадиного хвоста
нарисованный скелетик птичий хворост мелкота.
сверху бухает какашка, крупный бережный овёс
налетают птичьи семьи, семя в темечко понёс,
балаболят, балаболят на червивом языке,
подлетают, подлетают ненормальные ко мне.
этим бережным подлётом к карей точке на глазу
начинаю понимать я, что себя не берегу,
что раздам себя налево, отрывая справа хлеб,
что никто и не заметит как я рван упал нелеп,
из ноги нарвав подстилки, череп выложу внутри.
налетайте в жизнь чужую без спасибо, снегири!
Кто же так мне разрешает половицей прогибаться
под какую-то иголку изнутри яйца и зайца?!
– Кто отвечен?
Тихо.! Вечер.
9,27сентября2003
море вышло из-за туч и пролезло в небо луч.
белый берег, серый серег, водяная мокрота,
топорыжая мамаша, надувная мелкота.
белебей, бревно мокрово: склизкий илистый по дну,
бородатый, но не лысый папа жарится в лесу:
и шашлык, костёр-малютка, море в зеркале висит,
мальчик-прыщик вылезает и не вылезший болит.
гондольер байдарка джонка, жизнь из моря вышла вся:
из амёбы полукровки – крыса, рысь, макака, я,
а потом в застывшей жизни, как в цементном берегу,
я, моё, комар летает – Фаберже у Лиссажу
забирает стул янтарный, крошки с гнутого стола,
фотографию ребёнка, кем когда-то был и я.
каждый плач в начале жизни означает, что в конце
ходит косая старуха, прикасается ко все
17:00
30июля2003
|
ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА © 2002 | |
|
|
|