Николай Граник
Николай Граник E-mail

Текст
Дневник
Биография
Письма
ICQ-тексты
ICQ ICQ
На главную

Драйвер для Линча. Рецензия

Есть мнение, что за всё приходится платить. Если большой экран дарит полное восприятие, то зрительный зал его тут же забирает назад. Мне троекратно повезло - на линчевании справа сидели влюблённые юноши, слева - две нимфетки, что боялись смотреть на большой и уткнулись в маленькие дисплейчики. Обеспечивая тыл, инкрементный ряд заняла рота солдат.

Надо отдать должное, Дэвид Линч один из выдающихся режиссёров, что смогли угодить широкому спектру вкусов. Не претендуя на доступность зрителю, он заставляет признать за собой метра, ведь никто не скажет, что король голый. Премьера поделила зрительные залы поровну: одна половина разочаровывается в потраченных ресурсах, кто от невежества, кто от всезнайства, другая находит останки гения то в цвете, то в звуке, то в верности режиссёра своей традиции, и вполне удовлетворена просмотром. Наиболее плотные мнения рождаются от сравнения стилей с "Шоссе в никуда" и даже "Твин Пиксом". Отмечают верность жуткой эстетике и набору вспомогательных средств, отмечают как признаки зрелости или отсутствия новизны. В силу жанра я не могу не присоединиться к последнему, но не на примере рядом стоящих картин, а пройдя в уже далёкие семидесятые, родившие не только наше поколение, но и самого Линча. Подразумевается ранний фильм "Голова-ластик", снятый в чёрно-белых тонах и предсказавший современного Линча.

Сходство поражает и разочаровывает, ведь что становится с двойниками знаменитостей? - их выпускают смешить публику. В экономическом мире деньги движутся всё быстрее, они множатся, как если водить пальцем перед экраном, попадают во все сферы деятельности. Никто не требует аскетизма в кино, но и нагромождение спецэффектов уже не является фишкой, а лишь новым стандартом, который утвердили везде и всюду. Сегодня нельзя приступать к съёмкам без штата программистов и аниматоров, таково развитие кино и удивить этим можно не больше, чем первоклассника мобильным телефоном. Бюджет фильма не может служить критерием при сравнении лент, как 8 и 16 мм, - разница проявляется на уровне художественного осмысления.

"Голова-ластик" полностью включает в себя "Малхолланд Драйв" и ещё остаётся на три короткометражки. Тридцать лет творческой жизни не стоят прозрения того, что жизнь в шоу-бизе сущий ад. Несмотря на глубокое визуальное решение, идея фильма скромна и не принята во внимание, как мне кажется, осознанно, взято первое, что подвернулось под объектив, так как, по сути, не важно, чем питать страх. Так появляются стандартные панорамы ночного Лос-Анджелеса и дневной вывески Голливуда, делая визуальный ряд конформным. Это, несомненно, уступка. Кино существует как цельный феномен, и не связать воедино, распустить эпизоды, не перезнакомить героев, все равно что набрать фотоальбом или продавать puzzle из киноленты. Соответствие сцен может происходить на любом уровне эмульсии. Но эпизоды драйва связаны в голове-Линче, а не на плёнке, и это может сойти за автономную стилистику, только лишённую главного компонента страха - безвыходности. Зритель знает, что эпизод уплывёт, отпустив его с миром, и ад превращается в Диснейленд. Линч подхватывает чувства зрителя и предлагает пародию на себя и на известные жанры: так появляется чудище из-за угла, неудачник-киллер, неудачник-режиссёр. Оглядываясь на пыльный луч из окошка, смотрящий постоянно возвращается в зал, не даёт увлечь себя, он отдыхает.

Режиссёр притягивает за уши из волшебного цилиндра то итальянцев-мафиози, то старуху-гадалку, но забывает, что стоит к зрителям спиной.

Невозможность показать существо зла напрямую связано с набором используемых средств. Все атрибуты современной светской жизни настолько ощипаны сознанием, настолько высмеяны в своей недостижимости, что неспособны удержать тайну; настолько повсеместны, что не могут помочь абстрагироваться от самих себя. Этого недостатка лишён "Голова-ластик", действие которого сразу перенесено в инфернальное пространство со своими законами. Режиссёр свободен от прежнего смысла вещей и не должен их переопределять, при неудаче (задумке) приходя к пародии. Несмотря на это, целый ряд образов монгольски кочует из фильма в фильм - это личинка зла, ключ происходящего, это сцена театра, песня ангела и смерть героя.

В старой картине герой не разлучим с катышком дьявольской грязи, которая суть его естество, он бережно хранит козявочку в настенном шкафчике, не понимая, что в ней таится причина всех его ужасов. Она ликует, проявляясь, рожая от него уродцев, штопая пространство и захватывая новое. Она - ключ его бытия, отвратительный нечеловеческий образ. Она таит в себе. Ей на смену приходит шкатулка синий металлик. И будь ключ хоть круглой формы, открытие крышки значит не более однократного срастания временных лохмотьев; всегда собранный кубик рубика обладает одной комбинацией сторон, не соответствует глубинной дьявольской комбинаторике. Шкатулка пуста внутри, она не обладает должной магией в нашем мире, в пространстве съёмки она соответствует не прыжку каскадёра, а компьютерному монтажу.

Есть огромная разница в воздействии на зрителя двух фильмов. Это выбор рациональной или иррациональной подачи страха. Мёртвая женщина в мутной спальне вызывает два вопроса - кто она и отчего умерла, на которые впоследствии даётся ответ. Глядя на уродившегося от головы-ластика недоноска, форма вопроса даже не возникает. Ужас заключён во всём его появлении, в отношении к нему родителей, в его болезни и ножничной смерти, но самое страшное, когда зрителю становится жалко детёныша. Страх питается родовыми водами тех путей эволюции, которые вымерли, но остались в памяти бессознательного, невоплощёнными формами не рожденного содержания. Современный Линч приближается к подобным феноменам эпизодически, - это улыбка стариков среди бела дня, ночной лимузин по заглавному шоссе, чёрная дыра за кирпичной стеной для отбросов понятного мира. Линч использует сцену театра в качестве доступа в инфернет, он возникает как сон или бред, его можно смотреть, но нельзя коснуться, взаимодействие с видением несёт погибель в виде машины по производству карандашей или шкатулки. Сцена "Силенсио" - достойное усиление возлюбленной головы-ластика. Теперь все эмоции певицы лишь запись, и конец фильма означает не воссоединение с видением, а констатацию записи. В прошлом фильме посмертие героя вырывает его из навеянного им же самим мира, помещает в им же созданный рай, разрушает оболочку зла и соединяет с мечтой.

В настоящем героиня обречена на убийство, её рай изначально земной, плотный, и она расплачивается за ничтожность и наивность своего понимания жизни, за игнорирование предостережений. Её смерть - это беспамятство, забвение, разложение по косточкам в городе её мечты; мир, сидя в партере, остаётся смотреть на её успех. На церемонии награждения "Оскар" исполнительница главной роли "Малхолланд драйв" щеголяла в миллионных босоножках. Наверное, она не посмотрела смонтированный вариант картины. Линч отошёл от идеи искупления в замкнутом пространстве, теперь он говорит о пагубности в частности, где нельзя рассмотреть, соприкасаешься ты с ней или пока нет. Различие представляется в виде пастора на вечерней проповеди и ведущего ежедневной передачи "смертельный исход". Или - полнота описания принесена в жертву скромности современного художника. Человек прекращает говорить о боли апокалипсиса, он улыбается над тем, что ещё жив.

Вышедший из зала ефрейтор подытожил: "ни хуя не понял!", нимфетки позвонили родителям, влюблённые чмокнулись на прощание, и каждый сел в свой чёрный лимузин с зашторенными окнами, ещё не зная своего сумасшествия, не подозревая, на каком километре жизни водитель остановится попросить выйти из машины, за которой едет операторский кран и Дэвид Линч устало произносит "снято".

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002