мальчик шёл по тротуару, а потом его не стало

Превращение, сценарий

Посвящается первому Интернет-Театру:
Кузьме Вострикову, Юрию Милуеву,
Павлу Лукьянову, Николаю Зыкову,
Антону Стружкову, Гавриле Вострикову,
Владимиру Натарову.

Грегор - в белом с длинными рогами (ветки (1м) привязаны к затылку и шее). Белые
колготы (обрезаны ниже колен), белая простынь (четыре угла привязаны сзади к рукам и
ногам), белые шерстяные носки. На голове - дурацкая плоская шапочка.
Остальные - в черном:
Отец - в брюках, рубашке, ботинках. Потом появляется цветной галстук, чёрный пиджак,
шинель, шляпа.
Мать - в штанах, рубашке, ботинках.
Сестра - в брюках, рубашке, ботинках.
Управляющий - в полупальто, кепке (надвинута на глаза).
Француз - в брюках, рубашке, ботинках.
Мастер света - в брюках, рубашке, ботинках.
Сцена поделена дверью на комнату Грегора и гостиную. (Прожектор освещает то
комнатку, то гостиную: смотря где действие)

ПРИХОД УПРАВЛЯЮЩЕГО

Темнота. Раздаётся характерный писк электронного или звон простого будильника.
Смолкает. Из темноты выступают тихие гитара и барабан. Зажигается свет в комнате.
Сцена (1.0) поделена белой дверью на право и лево: комната Грегора (0.3) и гостиная (0.7).
В гостиной стоят два стула. Барабанщик и гитарист сидят в глубине сцены. Их видно. На
кровати - спит рогатый Грегор в простыне. Музыка не спешит. Спокойные гитара и
барабан.
Грегор: (начинает чесаться, закрывается от слепящего света, открывает глаза,
привскакивает на кровати). Что со мной случилось? (пялится на хаотичные ноги и руки).
Хорошо бы еще немного поспать и забыть всю эту чепуху. (Укладывается было, садится
на кровати). Боже мой, какую я выбрал хлопотную профессию! Человек должен
высыпаться. От этого раннего вставания можно совсем обезуметь. Изо дня в день в
разъездах. Никаких нервов не хватает. Вставай что ни свет ни заря. Вот в офисе -
другое дело. Они встают в семь.. какое в семь! В восемь! В девять выходят из дома, в
десять они на работе. Работают. Обед в два часа. В шесть заканчивают. В семь дома. В
восемь умылись, поели. И всё! Всё! Весь день свободен. А здесь.. (начинает нелепо
танцевать, музыка становится громче. Танец. Грегор продолжает говорить, музыка
пристихает, но звучит.) А я - встаю в четыре. В пять уже поезд. Берёшь список
клиентов, кому какие ткани. Садишься и едешь. И едешь и едешь, чтобы ткань быстрее
довезти. Мотаешься из конца в конец. Питаешься - где ни попадя, нерегулярно.
Встречаешься с клиентами, завязываешь с ними отношения, которые никогда, ну
никогда не бывают человечными. Потому что какая тут человечность: ткани. (нелепо
танцует, музыка становится громче. Грегор продолжает говорить, музыка становится
тише, но звучит.) И главное - я бы давно всё бросил. Но нужно содержать семью: отца,
мать, сестру. Отец шесть лет назад погорел на велосипедной фабрике, остался большой
долг. Но я специально работаю по двадцать часов в день, без выходных, отпусков, чтобы
поскорее. Поскорее отдать долг. Я посчитал: мне немного осталось работать: лет
семь. И тогда - всё. И я работаю, работаю ради этого последнего дня. Когда я войду в
кабинет директора. Униженно ссутулюсь. Директор всегда сидит в конце длинного
стола, в дыму от своей трубки так, что подчинённым приходится нагибаться,
вглядываться: где он там? И я подам ему бланк, на котором обычно пишу отчёт:
сколько чего продал; только там будет написано, что я прекращаю, бросаю работу и
что не буду больше унижаться, колесить, ненавижу эту работу. А директор придвинет
к себе бумагу, достанет из ящичка очки: ну-ка, ну-ка сколько вы продали тканей? (Грегор
приближает две ладони плашмя к лицу) И он не сразу поймёт что я от него хочу… И он
не сразу поймёт что я от него хочу… И он не сразу поймёт, что я от него хочу уйти. (в
нелепом воодушевлении танцует, музыка становится громче)
Зажигается свет и в гостиной. Появляется мать.
Мать: Грегор! (слабо стучит в дверь) Уже без четверти семь. Разве ты не собирался
уехать?
Грегор: (барахтаясь или пританцовывая) Да, да, спасибо, мама, я уже встаю. (танцует)
Отец: (стучит в дверь слабо, но кулаком) Грегор! Грегор! В чем дело? (и через несколько
мгновений, понизив голос) Грегор! Грегор!
Грегор: Я уже встаю. (танцует)
Раздаются удары барабана.
Грегор: (сам с собой) Уже семь часов. (в ужасе) Уже семь часов! Это из фирмы пришли.
А так не хочется вставать. Ещё ни дня не помню, чтобы хотелось.
Раздаются удары барабана.
Грегор: Может не откроют. (застывает, прислушиваясь) Они побоятся. Они не
откроют! Они не открывают!
Появляется недовольный управляющий.
Управляющий: Здравствуйте, я к Грегору. Он странным образом пропустил работу.
Отец: Грегор, к нам пришел господин управляющий. Он спрашивает, почему ты
ещё не уехал. Он уже позавтракал, а ты не встаёшь.
Грегор: (танцуя) Сейчас, сейчас я выйду.
Управляющий: (с напускной приветливостью) Доброе утро, товарищ Грегор.
Мать: Ему нездоровится, поверьте мне, господин управляющий, ему
нездоровится. Он год назад жаловался на ноги, разве иначе он опоздал бы на поезд? Ведь
мальчик только и думает что о фирме. Со мной говорит о работе. Во сне бормочет:
ткани, ткани! А за ужином молча изучает расписание поездов. Иногда не съест ничего:
вдруг вскрикнет: Как отменили! Это же летнее расписание! Единственное развлечение,
о котором он позволяет себе думать - это катание на лыжах. Сидит по вечерам и
терпеливо так мечтает об отпуске. За каких-нибудь два-три вечера он проложил по
карте новый маршрут и такой, знаете, красивый маршрут, такая петелька в лесу
(показывает пальцем петлю), просто загляденье; карта висит там, в комнате, вы сейчас
ее увидите, когда Грегор откроет. Право, я счастлива, что вы пришли, господин
управляющий; я вас давно хотела увидеть, да у вас всё дела. Но вот вы и пришли, это
хорошо, вот отец, там дочь, её не видно. Сейчас радостный Грегор откроет нам дверь.
Он наверняка, наверняка болен. Грегор!
Грегор: Сейчас, сейчас я выйду! (говорит не шевельнув ничем)
Управляющий: товарищ Грегор, здесь ваша мать и отец спрашивают (мать - кивает,
отец - качает головой) почему вас ничего не волнует с утра? Почему вы спите? Мы же
переживаем. У нас работа стоит, вы же знаете!
Грегор: Сейчас, сейчас я выйду! (говорит не шевельнув ничем)
Управляющий: (Грегор словно выбегает в гостиную: скачет во время управляющего, жуёт
волосы матери, гладит родителей, падает, марширует, отдаёт честь, молит о пощаде.
Управляющий разговаривает с дверью в комнату.) Товарищ грегор, есть же распорядок!
Это не мы придумали, так солнце встает. Вы понимаете что вы делаете?! Там люди
(показывает рукой) страдают без тканей. Это на вашей совести! Вы осознаете всю
сложность вашего положения?! Похоже, что нет. Вами подписана накладная, сумма
вам известна. Это ведь не шутка, вы попались. Всё очень и очень серьёзно! Вам придётся
выйти и пройти со мной, у меня есть все основания полагать, что вы украли партию
тканей. (победоносно смотрит на дверь) А вы оказались хитрым: шесть лет специально
работали без единого замечания, выжидали момент, а теперь исчезли, не позвонив.
Лучше выходите! Ваши сообщники уже успели во всём признаться, а вы спите! Все, кто не вышел сегодня - пойманы и уволены. Ну и негодяя вы вырастили, (переводит взгляд на
мать с отцом, меж которыми никак не пролазит Грегор) общество позорит! Ведь он свою
грязную тень на всех положил, теперь любой волен думать, что каждый на него может
положить! Он же подрывает нравственные устои общества! Уже три часа как надо
работать, а он уже шесть часов спит! Это же двухдневная норма! Я вообще не сплю.
Сижу и забочусь о фирме. А с таким работником о чём можно говорить?! Только о
погоде. О чём-нибудь безответственном. Какой экономический рост? Да наша страна
никогда не дождётся расцвета с такими работниками. Коммивояжёры - это же
эритроциты нации, а он - спит. (Грегор валится и чуть-чуть засыпает) Хотя наша
первейшая обязанность - приносить пользу стране, а не высыпаться. Правительство
снижает налоги, из сил вон лезет, а мы - чихали! Мы только вредим, только бы урвать!
У матери от ног слёзы не ходят, а мы - спим. Товарищ грегор, выходите, идите на
работу! Немедленно! Вы уволены! На работу! (может быть, затягивает шнур на шее
Грегора)
Грегор: (говорит, сваливаясь с кровати. Пятится лицом к двери) Но, господин
управляющий, я же немедленно, сию минуту открою. Легкое недомогание, приступ
головокружения не давали мне возможности встать. Я и сейчас еще лежу в кровати. Но
я уже совсем пришел в себя. И уже встаю. Минутку терпения! Мне еще не так хорошо,
как я думал. Но уже лучше. Подумать только, что за напасть! Еще вчера вечером я
чувствовал себя превосходно, вы можете спросить у родителей. Вот они сидят. Нет, не
так: ещё вчера вечером я себя неважно почувствовал, вы можете спросить у родителей.
И почему я не уведомил об этом фирму! Но ведь всегда думаешь, что переможешь
болезнь на ногах. Но, господин управляющий! (молитвенно складывает ладони) Зачем вы
при моих родителях! Двух! Выдвигаете мне такие обвинения. Да, я проспал, но это
впервые! Вы верно упомянули в своём выступлении, что это впервые за шесть лет! Но,
господин управляющий, поверьте: мне снилась фирма. Вы можете лечь, (кивает на
кровать) проверить! Но я сейчас выйду. Несколько лишних часов сна подкрепили мои
силы. Мне ещё не так хорошо, как я думал, но я выйду. Не задерживайтесь, господин
управляющий, я сейчас сам приду в фирму. Вы идите вперёд, а я пойду за вами, метрах в
пятидесяти! Сейчас, сейчас я выйду. (надвигается на дверь) Только мы посмотрим:
захотите ли вы, чтобы я вышел. (говорит страшным голосом:) Мы посмотрим: захотите
ли вы, чтобы я вышел. (говорит женским голосом:) Мы посмотрим: захотите ли вы,
чтобы я вышел. (говорит устрашающим голосом:) Мы посмотрим: захотите ли вы,
чтобы я вышел. А я выйду. А вы скажите: захотите ли, а мы посмотрим. А вы выйдите
ли, а мы посмотрим, а захочу ли я, чтобы вы посмотрим, а вы выйдите, а мы посмотрим
захотите ли вы, чтобы я уже выхожу, выхожу на работу. Вот я и вышел (вваливается
наполовину в комнату, отпахнув дверь).
Гаснет свет везде. В темноте раздаётся душераздирающий материнский крик.
Включается свет в гостиной. На полу - раскинулась мать. Грегор ползает по матери, по
полу.
Отец: (орёт, прыгая, маша руками) Что же ты наделал! Управляющего выгнал! А ну
пошёл, пошёл к себе! (машет на него, топает, подпрыгивая, нелепо движется) Что ж ты
нас позоришь, вон до чего долежался! С работы пришли. Давай, давай в комнату!
(толкает Грегора. Грегор, удивлённо поглядывая на отца, отползает к двери) Опозорил
нас! Управляющего чуть не убил! Что ты с нами делаешь! А ну, в комнату, в комнату,
иди к себе! (подпихивает Грегора ногой, другой.) Да что ты здесь ковыряешься! (Отец
сильно пихает Грегора, и тот влетает в комнату). Гаснет свет.

ГРЕГОР РАЗМЫШЛЯЕТ О БУДУЩЕМ СЕМЬИ

Свет включается в комнате Грегора. Грегор сидит на кровати, сгорбившись или стоит
между дверью и кроватью.
Грегор: (ломая руки, стуча по лбу, пытаясь сообразить) Как теперь пойдут дела в семье?
Кто теперь будет зарабатывать деньги? Неужели отец снова пойдёт на службу? Он
ведь хоть и здоровый, но старый человек, уже пять лет не работал и очень обрюзг, стал
довольно тяжел на подъем. Или должна зарабатывать старая мать? Но у неё больные
ноги, астма: она с трудом передвигается даже по квартире и через день, задыхаясь,
лежит на кушетке возле открытого окна. Или что же: пойдёт работать сестра, но она
в свои семнадцать лет - еще ребенок и имеет полное право жить так же, как до сих пор,
- изящно одеваться, спать допоздна, помогать в хозяйстве, участвовать в каких-нибудь
скромных развлечениях и прежде всего играть на своём инструменте. Ах, как она
играет! Все соседи сходятся: сверху, снизу, спускаются, поднимаются, когда она играет
по субботам. Они тихо входят по стеночке, встают и слушают, как сестра играет на
своём инструменте. И что-то в них меняется. Словно всё плохое бывшее за неделю
уходит! А я так и не устроил её в консерваторию, хотел подкопить денег. И на восьмое
марта торжественно объявить о своём желании семье. Конечно, придётся во многом
поужаться, но зато сестра, хотя бы сестра, одна из всех нас, будет заниматься тем,
что любит. Через пять лет она выучится, станет играть с Башметом. А что, он -
молодой, - доживёт. Это будет праздничный день. Я приду с работы пораньше. Ничего,
отпрошусь в честь праздника можно. Приду домой вечером, пораньше: часов в
одиннадцать. За столом уже будут сидеть мать, отец и сестра со своим
инструментом: сыграть мне. У меня за пазухой будет лежать сумма на консерваторию.
И я, еле сдерживаясь, войду в комнату и объявлю сестре, что она будет учиться в
консерватории. (лезет рукой за воображаемую пазуху. Воодушевлённо произносит)
Сестра, я хочу сказать тебе (замолкает, вспомнив о ногах. Неуверенно произносит)
Сестра, я хочу сказать тебе (замолкает, вспомнив о рогах) Сестра, я хочу сказать тебе
(замолкает, убитый своим видом).
Гаснет свет.

ОТЕЦ ДОМОГАЕТСЯ

Свет в гостиной. Отец и Мать сидят перед зрителями на стульях. Отец - ближе к
двери в комнату. Грегор ползает в комнате вокруг кровати.
Отец: Мать, завтра иду устраиваться. (у Отца разболтанная жестикуляция: он
взмахивает при разговоре руками и подёргивает ногами. Но это не обязательно: Отец
может быть и сдержан) Я бы давно устроился, но денег ведь нет. А нужно бывает так:
вот работа: зарплата - тысяча, но нужно принести пятьсот. Тебе их вернут сразу же,
как работать начнёшь.
Мать: Да это всё дурёшь! Мне Нинка так и рассказывала: она принесла вот так по
глупости денег. (складывает две ладони и показывает перевёрнутую крышу дома) Ей
сказали: на спецодежду и на карточки такие, где имя её напишут. Дали ей расписку,
нинка говорит - на гербовой бумаге, с печатями, с орлами на просвет..
Отец: Мать, так сейчас всюду орлы! Удивляешь!
Мать: Ну вот, пришла нинка домой. Достаёт расписку. А расписки и нет.
Отец: Как нет?! (что-то непонимающе жестикулирует из-за пазухи за пазуху)
Мать: А так. Побежала она обратно, а ей говорят - не можем принять без бумаги. Она
- да я с вами вот только что с утра, с утра разговаривала, а ей - не можем принять.
Может, это не вы к нам пришли. Нинка им - а кто же? А ей - может, кто-нибудь
другой, мы же не знаем сколько там вас.
Отец: Ну, значит меня Бог отвёл. Прям перекреститься надо за спасение. (коряво и
размашисто крестится) Тьфу! Я ведь не крещёный! Вот мать, надо бы в церковь сходить.
А то всё - Слава Богу, Слава Богу! (кривляется отец, произносит на все лады, куда-то
заползает) А Бога-то нет. (замолкает от произнесённого) И надо это.. на шею повесить,
давно хотел, сразу бы всё л егче стало.
Молчат оба немного.
Мать: А куда пойдёшь завтра?
Отец: (приосанясь) О! Охранное агентство. Все главные входы и выходы
охранять. И меня - как узнали, что я бывший полковник. Ну, приврал я, ты ж помнишь
эту историю, когда подсидели меня, я так и остался подполковником, но по заслугам-то
и по уму я полковник! Ну как узнали про полковника, сразу взяли. Я же ещё - ого! Крепкий,
мать! (расходится, воодушевляясь) Вот чего не пожелаю - сделаю! Крепкий! Я ведь АВэ!
Как поставлю так и будет. Ничего, мать, выберемся!
Мать: Какой АВэ?
Отец: АВЭ? Кто сказал АВЭ?
Мать: Ты сказал: я - АВЭ.
Отец: (недоумённо) АВЭ?..АВЭ?.. А! АВЭН! Я - авэн.
Мать: А, о?вен!
Отец: Я и говорю: авэн. Я упорный, авэн, у меня и в паспорте записано. Они посмотрели и
тоже видно знают это со звёздами и взяли за упорство, написано ж. (раскидывает
руками, возбуждён). Я ещё поживу, моих плечей хватит и рук, (расправляет и покачивает)
мать, а?
Отец распаляется и начинает лезть к матери, задирает юбку, начинает
расстёгивать ширинку. Мать отнимается от отца, отталкивает его. Отец оказывается
лицом к зрителям.
Отец: Да что ты мать! Вот я у тебя какой, вот какой!
Из ширинки высовывается длинный заяц с глазами.
Отец: А мать! (вертит бёдрами)
Мать: Да что ты, что ты, вдруг он из дырки смотрит! (показывает на дверь)
Отец с пальцем на зайце застывает, оборачиваясь на дверь. Гаснет свет. Зрители смеются.
Свет зажигается. Отец, выпучив глаза, стоит перед зрителями с зайцем из ширинки.
Отец: А мать! А сестра! А все!! А?!! Ааа!! (отец трясётся и заяц)
Гаснет свет.

ГРЕГОР ТАНЦУЕТ С ГИТАРОЙ

В темноте раздаётся ритм барабана. Через несколько секунд зажигается свет в комнате.
Грегор у двери дёргается от воспоминания в танце. Барабаны обрываются. Грегор ещё
немного двигается и застывает.
Грегор: Сестра играла… Она так понимает в этой музыке. Так её чувствует! А у меня
никогда ничего не получалось с музыкой. Я ходил в музыкальную школу, пытался
научиться играть, понимать музыку, гармонию и - ничего. Ничего. И главное учитель у
нас был замечательный! Сумасшедший. Помню он как-то пришёл в класс, тревожный
такой, опоздал на час. (становится воодушевлённо-рассеянным учителем) Приходит и
говорит: дети! Здравствуйте, дети! Знаете, я столько изучал музыку, жил ею, дышал,
но мне чего-то мучительно недоставало. Я словно чувствовал какую-то брешь, какую-то
незавершённость звуков, мне чего-то недоставало в музыке. Казалось, что все звуки
давно открыты, известны, но сегодня ночью, дети, я понял: чего мне не хватало! Дети,
сегодня ночью я открыл новую ноту! Кажется, что некуда её девать, но нет! Мы
врежем новую клавишу! Мы скоро начнём её играть. Эту новую ноту, дети…Эта новая
нота…Это нота (вдруг взрывается и орёт) КА! (опять спокойно) Знаете, дети, эта нота
поддаётся альтерации: так, например, звучит нота КА-диез: (опять взрывается, повысив
голос) КА! (опять спокойно) Или нота КА-бемоль: (опять изменяется в лице, понизив
голос) КА! (опять спокойно) По дороге я даже успел сочинить небольшую пьесу из этих
трёх нот: (сообразно звуку каждой выкрикивает пьесу) КА! КА#! КАb,КАb. КА#! КА!
КАb,КАb. А я всё равно никак не мог понять: что же такое музыка! Я подходил к
инструменту (я тогда на чехле играл) (достаёт гитару в холщовом чехле, начинается
рваная музыка) и не знал куда сунуть пальцы.
Музыка разрастается: гитара и барабан. Грегор танцует с нелепой, как он,
гитарой. Танец. Музыка уменьшается и исчезает.
Грегор: (уловимо, но плохо произнося, поёт, уходя вглубь сцены) Сводит с ума улица роз.
Спрячь свой обман, улица слёз. Я люблю и ненавижу тебя! А, а, а! А, а, а! У, у, а!
Гаснет свет.

ОТЕЦ УСТРОИЛСЯ НА РАБОТУ

Свет в гостиной. Входит отец с шинелью и шляпой в руке. Сидит мать. Грегор
ползает в комнате вокруг кровати.
Отец: Мать, нашёл! Взяли меня!
Мать: Куда ж?!
Отец: Охранником в отель. Дверь открывать, багаж подносить.
Мать: Да какой багаж, у тебя ж грыжа!
Отец: Да говорят лёгкие сумочки, чемоданчики. Они много не везут сюда. Иностранный
хотэль. Взяли меня. Сказали: старикам больше доверяют, а у Вас как раз седина. (дергает
себя за клок волос, показывает щепоть) Теперь заживём. Я же говорил: как пожелал, так
и станет. Я ж, мать, как английская королева. Она вон, слышала, легла в больницу в
ихнюю. А райка-то её переплюнула. Раньше туда легла. Пятьдесят тыщ заплатила.
Мать: Да у райки-то они были.. А вот у меня с ногами что-то: всё гнуться и гнуться.
Отец: Тьфу ты! Опять 25! Говорю тебе, ешь жёлудь. Жёлудь в день о ногах забудешь.
Эх, мать, нет у тебя ко мне доверия: чужие люди - лишь посмотрели и сказали: у вас
очень положительный типаж. И всем на вас будет приятно смотреть и вот вам форма.
(облачаясь в шинель и шляпу) Положительный типаж! (бормочет) Положительный
типаж… Мать, что это у нас радио молчит. Сделай погромче что ли.
Гаснет свет.

ГРЕГОР ПРИСТАЁТ К ЗРИТЕЛЬНИЦЕ

Свет в гостиной. Грегор оказывается перед случайным зрителем первого ряда.
Грегор подмигивает, манит пальчиком, соблазнительно жестикулирует, входит в раж,
начинает пружинить тазом, вцепляется в подлокотники по бокам от зрителя. Начинает
согнувшись подпрыгивать, держась за них. Убыстряет темп, когда отец начинает кричать,
появляясь в гостиной и подскакивая к Грегору.
Отец: Это что такое!? (к зрителю) Извините. (Грегору) Что, тёлок захотелось! Мало я
тебе тёлок водил?! Ты что же пристаёшь?! Нас заедаешь, так нет, мало тебе, на
сторону лезешь! Ты в зеркало-то давно смотрел! Паразит! Тёлок он захотел! Всё ему
хочется! Не перехочется! (оттаскивает Грегора в комнату)
Гаснет свет. В темноте раздаётся голос Отца: Осторожно: на жука не наступи!

ФУМИТОКС

Свет в гостиной. Мать прислушивается к двери, входит отец. Грегор ползает в комнате
вокруг кровати.
Отец: Мать, я тут купил от комаров. (читает по складам) Фу-ми-токс. Фумитокс.
Продавщица сказала: эффективное средство.
Мать: Ты что?!
Отец: Что, что! Заели меня ночью. Все ноги исчесал! Во! (задирает штанину, там
- красная нога)
Мать: Ты что, отец!
Отец: Что, что! От комаров купил! Теперь не залетит никто.
Мать: Ты что, отец, не понимаешь?! Оно же ото всего!
Отец: Ну и хорошо. От моли, от мух, от ящура, от сибирской язвы.
Мать: Оно же ото всего. Понимаешь!? (показывает на дверь) Ото всего, понимаешь?!
Отец застывает, осознав. Гаснет свет.

ГРЕГОР МАСТУРБИРУЕТ

В темноте раздаётся ритмический звук: уЫ, уЫ, уЫ, уЫ. Секунд через пятнадцать
зажигается свет. Грегор, скрючившись, сидит на кровати и гипертрофированно
мастурбирует.
Грегор: (на одной отчаянной ноте) уЫ, уЫ, уЫ, уЫ.
Проходит секунд сорок. Гаснет свет. В темноте: уЫ, уЫ, уЫ. (голос возвышается и
сипнет) уЫ!!

МАТЬ В БОЛЬНИЦЕ

Свет в гостиной стоит мать. Грегор ползает в комнате вокруг кровати.
Мать: Понаходилась я сегодня. В поликлинику пошла. Ноги у меня что-то сводит. Вот
хожу, хожу - ничего, а то бывает иду и раз - уже лежу. Дома-то нет, а я тебе не
говорила: стою я тут на остановке. Подходит автобус, двери открыл, а у меня ноги -
раз и сложились. И я упала прям челюстью в дверь и упала. (показывает ладонью по
челюсти) И уж так больно, так больно! А водитель глянул в зеркало, да не в то и как
тронулся. Уже подножка поехала, меня поволокло, я дёрнулась, изогнулась и выпрыгнула.
Так и не уехала. Или в магазине подгибаются ноги. И как раз, когда сдачу дают . Мне
кассирша протягивает, а меня - нет… Пришла ко врачу. Мужчина пожилой в очках.
Говорит: показывайте. Ну я напряглась и упала. Он глянул в трубочку и говорит: это у
вас, бабушка, от разности сил. На ноги - сила действует. ЭмЖе. Мужская и женская. Я
удивляюсь: как вы вообще ходите, вы же женщина! Я говорю: а то кто же?! А он: так
это ничего, что у вас колени гнуться: я люблю, когда бабушек ноги не держат. И
улыбается… А я сразу сон вспомнила: будто у меня из живота ноги лезут. Старый сон,
противный. А наутро тогда у меня Грегор родился. (и смотрит на дверь)
Гаснет свет.

ОТЕЦ И ДОЧЬ УВЕЛИЧИВАЮТ ГОСТИНУЮ

Свет в гостиной. Сестра сидит, отец прохаживается в волнении что-то сказать. Грегор
ползает в комнате вокруг кровати.
Отец: Тесно нам здесь втроем. Лишний раз вздохнёшь- заденешь кого-нибудь. Прежде я
мог туда ходить, (показывает на дверь) а теперь - нет.
Дочь: И мне на инструменте играть негде. Везде - ты или мама. Ну, а что делать!? Там
же Грегор. Он отдельно, мы отдельно.
Отец: Но он же только там и сидит, привык к тесноте. А мы с улицы приходим,
а дома - не развернуться. Я в собес пошел, говорю нам бы переехать, площадь побольше.
А там требуют подписи всех членов семьи. А что он подпишет? И главное, он ведь не
уходит.
Дочь: А куда же ему идти.
Отец: Не мой он сын, если придумать не может. Лежит там, не тужит и нас
изводит. А вонь-то какая от него. Если б он о нас думал - потихоньку собрался бы и
исчез. Мир большой, во! А квартира - маленькая. И нам без понимания в ней очень тесно.
Он же изведёт нас, мы здесь ютимся, мучаемся, а он там и в ус не дует, блаженствует
поди. Бессовестный! Живешь в квартире - приноси пользу! Не заедай чужую жизнь!
Дочь: Ну, отец, ну не кричи, тебе вредно, форма вспотеет.
Отец: Нет, дочь. Я не просто так, я просто так не затеваю, ты же знаешь. Я
как заговорю - так оно и будет. (пауза, смотрит на дочь, тихо говорит) Я думаю надо
дверь передвинуть.
Дочь: Да как, отец?
Отец: (вдруг срывается и орёт) Руками, руками! (хватается за сердце, плюхается на
второй стул, корчится от сердечной боли)
Дочь: Отец, что ты, на вот солидол. (суёт отцу в руку баночку)
Отец втягивает содержимое баночки одной и другой ноздрёй.
Отец: (разминая сердце и успокаиваясь) Руками дочь, руками, пока силы есть, и брат
твой из нас последние не выпил. Надо перенести дверь. Места ему останется, он ведь все
равно живет там в хоромах и спасибо не скажет. Нашу жизнь заедает, а мы перед ним
на цыпочках ходим. Перенесём дверь, оставим ему кусок, пусть и живёт там. Давай
дочь, берись.
Берутся за дверь, несут её. Дверь тяжёлая.
Отец: (приговаривает) Ну вот, сразу другой вид, другой вид.
Отец и Дочь несут дверь, натыкаются на неподвижного Грегора, дверь
распахивается, Грегор остаётся на месте, а они проносят дверь дальше. Грегор падает.
Поднимается, смотрит на них, подпрыгивает на Дочь.
Дочь: Не трогай меня, Грегор, не надо, не трогай!
Отец: (наступая на Грегора) Сколько же ты нас будешь мучать. Всех уже достал. Мы
тебе - как лучше хотим, а ты вырываешься, нападаешь на сестру. Или ты уже совсем не
соображаешь? Никаких рамок не соблюдаешь! Что ты выполз!? Где твоя комната?!
Вот и сиди там и кувыркайся! Я тебя сюда не звал! А ну заворачивай давай! Что рогами
крутишь? Думаешь нет на тебя управы?! Давай, тащить что ли тебя! Паразит!
Мотает Грегора по гостиной под рваную энергичную музыку. Пинком отправляет его в
распахнутую дверь. Свет исчезает.

ГРЕГОР РАЗГОВАРИВАЕТ С МАТЕРЬЮ

Свет в комнате. Со слов Грегора тихо вступает гитара.
Грегор: (стоит у двери, обращаясь к ней) Мам, маам. Ты далеко? Поговори со мной. А то
я всё в разъездах. Мы почти не видимся. И щас вот заболел, и опять тебя нет рядом.
Нет, не вздумай приходить: мало ли что со мной. Ты вот читала про бактерии. Может,
и я съел чего. Живу я хорошо. Питаюсь, да, хватает. Всё-таки дома - не где-нибудь. Не
накричат, не обманут. Я теперь высыпаюсь, поправился немного. Ты не волнуйся за меня,
мам. Не волнуйся. А то ты любишь переживать на пустом месте. Не придумывай, прошу
тебя. У меня всё хорошо. У меня тут кровать. Большая. Бельё чистое, комната, пол,
места много и под кроватью можно, дверь у меня есть. А как ты живёшь? Я у тебя уже
спрашивал, но ты не слышала. А сейчас ты опять далеко. Как отец? А сестра играет,
мам? Это ведь важно, чтобы она играла. Я много гуляю, хожу, думаю. Вспоминаю как
вы будете жить. Мечтаю о работе. Мам, может можно куда-нибудь мне устроиться.
Помнишь, бывает работа на дому. Так я бы мог. Прищепки делать, обоймы заряжать.
Могу тебе помогать: посуду мыть, полы. Ты передавай что там грязное - мне только в
радость. А, мам?! Пока я ещё здесь, а то снова исчезну, придёт заказ и уеду. Сказали:
фирма поднимается, клиентов много, опять начнутся ранние подъёмы, поезда. Опять я
тебя не увижу. Мама, мамочка! (умоляюще) Сделай что-нибудь, пожалуйста, сделай!
Гаснет свет и тихий звук.

ПЬЯНЫЙ ОТЕЦ

В темноте раздаётся кряхтение. Свет в гостиной. Мать, согнувшись, моет пол.
Появляется, шатаясь, отец в шинели и шляпе. Из рукавов, из-под полы свисают
бюстгальтеры. Освободившись, икая, от шинели, Отец прикладывается спать на полу.
Грегор ползает в комнате вокруг кровати.
Мать: (трясёт Отца) Что ты, что ты, отец, где ты так поздно, пьяный весь пришел.
(толкает его)
Отец: Мать, не мути меня. (рвотные движения)
Мать: Где ты был?
Отец: Я писать буду, отвернись. (лезет в ширинку)
Мать: (отдёргивает) Где ты был, а? Служба когда закончилась? Картошки принёс,
просила ведь. У тебя там на рынке дешёвые цены.
Отец: Да купил, купил. В гавно наступил. (еле разлепляя губы) На! (вытаскивает из
кармана два жёлтых яблока) Три килограмма - как велела. (полуроняет-полубросает на
пол)
Мать: Я ж сказала синеглазки, а ты что! Они ж красные!
Отец: Я ж отдал тебе всё, купил! (с трудом говорит)
Мать: Это? (суёт яблоки) Где картошка?
Отец: Наверное, кто-то другой купил. Ну, день это куда-нибудь.
Мать: Да уж дену, найду. (открывает дверь и кидает)
Отец: Да ты не кричи, мать! (постоянно хочет сблевать и сглатывает) Орёшь, вся в
голове прям стоишь! (тычет в глаз) Меня иностранец угостил, француз.
Мать: Какой француз?!
Отец: Французский француз. Ещё вопросы есть?! Он так смешно в губы говорит
(показывает), будто ему рот в трубу суют, а он улыбается. В номер позвал, коньячка
выпил. Он оттуда здесь русских изучает. Хочет у нас комнату снять. Про семью
спросил. Показал ему фотку: дочь, сын. А как сына-то показывать стал - зарыдал. Он в
блокнотик пишет: пьяные слёзы. А я в карточку тычу: сын, сын, жук! А он не понимает:
шук? Тшук? Joke? Шутник? Да? Шутить любит? (помолчал) А какие уж тут шутки,
мать, херово мне, мать! (роняет с ног мать, лезет к ней) Херово!
Гаснет свет. В темноте голос Грегора: Мать, лучше бы ты меня сумасшедшим
родила, чем насекомым! Голос Отца: Ёбаный жук!

ГРЕГОР-СУМАСШЕДШИЙ

Свет в гостиной. На ближнем к двери стуле сидит тот, кто играет Сестру. Он -
нормальный. Грегор в нерешительности топчется, идёт от двери к сидящему. Грегор -
ненормальный. Говорит просяще, вдруг срываясь на повышенные.
Ненормальный: Можно, можно я спрошу. Мне только заявление отдать… (смотрит и
показывает) Это женщина какая-то усталая работает… А когда обед у них?
Нормальный: В час. Там же написано. Вы что не видите?
Ненормальный: А сколько сейчас времени?.. (смотрит на запястье) Нет
часов …(рыпается к н ормальному) мне бы только заявление отдать. (передумывает,
отходит) Нет, я постою в очереди. Постою. (передумывает, подходит) Нет, я подойду
так. А я инвалид, вот и книжка есть.
Нормальный: Куда вы? Все же стоят.
Ненормальный: Да надо же сочувствие к людям иметь. А не так. Я горя много повидал. И
в психушку бросали. Потому так плохо и живём, что не все горе видели. Вот сегодня
старушке два рубля никто не дал. А я дал.
Нормальный: Не лезьте без очереди.
Ненормальный: Надо же сострадание иметь. Скандалисты. Мне только заявление
отдать, чтобы мне перестали звонить. Отпустите меня, женщина.
Нормальный: Это долгое дело. Надо вашу папку достать.
Ненормальный: Я не понимаю. Я больной. Недоспал сегодня. Отпустите меня. А то на
обед закроетесь. А я не кушал ещё.
Нормальный: Все же до обеда хотят.
Ненормальный: Посочувствовать надо, пропустить без очереди. Я таблетки ещё не
принял. Покушать не покушал. А я покажу вам таблетки.
Нормальный: Не надо таблеток. Девушка же медицинского училища не заканчивала.
Откуда же она знает какие вы ей таблетки показываете.
Ненормальный: Отпустите меня. Мне нужно наказать тех, кто мне звонит.
Нормальный: Это долгое дело.
Ненормальный: Я не понимаю, не понимаю. Это у меня болесть такая. А так я добрый.
Назойливый. Рос без мамы. Брат со мной измучился. В детстве много болезней перенёс. А
так мы все с недостатками. И каждый что-то плохое перенёс. Отпустите меня. А то я
плохо спал.
Нормальный: Ладно. Давайте паспорт.
Ненормальный: Подите пожалуйста сделайте без паспорта, чтобы мне не звонили. А то
будешь на людей бросаться. Я вас не обманываю.
Нормальный: Не могу. Давайте паспорт.
Ненормальный: А давайте я вам денег дам.
Нормальный: Да не надо мне денег.
Ненормальный: А я всё равно дам.
Нормальный: Не мешайте работать.
Ненормальный: (взрываясь) Дура! Больной здорового не разумеет, а здоровый больного! А извиняться перед вами я не буду. Вы мне сразу не понравились. Я на заводе борец
работал. За сто рублей. Лишний раз в туалет не выйдешь. Да больной я.
Нормальный: Подите к тому окошку.
Ненормальный: Спасибо, добрая женщина. Я инвалид с детства. Я знаю кто мне звонит.
Сделайте так, чтобы мне не звонили.
Нормальный: это невозможно
Ненормальный: Почему невозможно? А мне будут значит звонить?! А я напишу вам
заявление.
Нормальный: Напишите в милицию.
Ненормальный: А в милицию я уже сдал. И мне сказали иди сюда. Так пусть будет два
заявления.
Нормальный: Это невозможно
Ненормальный: (взрывается) Позовите арона ивановича! Ну нет такого, позовите кто
его замещает! А я знаю кто мне звонит.
Нормальный: Это невозможно
Ненормальный: А почему вы со мной так разговариваете? Не хотите мне помочь.я
милиции уже надоел. Я инвалид с детства.
Нормальный: Не кричите. Мы не можем вам помочь.
Ненормальный: (взрывается) Как фамилия? Сволочь! Амельянова сволочь. Нанесла мне
моральный ущерб. Был бы богатым - посадил бы тебя!
Нормальный: Не ругайтесь.
Ненормальный: (спокойно) А я не буду ругаться. Мне не выгодно. (взрывается,
расходится) Менты козлы. Ненавижу их. С собой бы с удовольствием одного забрал. Я
напишу заявление главврачу козыреву, денег дам. А вы раздражительная женщина. А я
да,да без матери рос. А вы горя не видели, горя не видели. А вы хитрая. А вы заместитель
арона ивановича? Нет? А вы покажите паспорт, покажите паспорт. Мне звонит
больной. Суки! Суки! Вызывайте милицию Горя ни хуя не видели. А ты, сука. Тебя бы
изнасиловали. Чтоб у тебя мать умерла. Горя не видали. А ты сука!.. (стихает) Поневоле
тут с ума сойдёшь. Пидорасы мне звонят. (смотрит в смеющийся зал, только что заметив
его) Что смеётесь?! Вы здоровый, вот и смеётесь! Хорошо смеяться н-н-над больным.
Гаснет свет.

ГРЕГОРУ КТО-ТО ЗВОНИТ

Свет в комнате. Грегор держит рубанок возле уха.
Грегор: Да, что? ко мне пришли? А кто? Вас плохо, безумно, совсем не,
отвратительно, слабо слышно. Перезвоните позже, пожалуйста, позвоните позже, как
можно позже. Повесьте трубку! Перестаньте сюда звонить, хватит, мне ничего не
слышно. Я позвоню на помощь. Вы не думайте есть ещё кому за меня заступиться. Нет,
нет, не надо я не скажу адреса. Я замолчу, чтобы вы не определили где я. Что? Не надо
не надо сюда звонить. Перестаньте меня тревожить. Зачем вам знать мой рост? Я не
скажу, не скажу. Нет, не очень широкий. Что вы ещё хотите знать?! Давайте всё сразу,
а? И вы больше не будете звонить да? Правда? Не будете? Обещаете? Пожалуйста,
вот моя улица, да-да. Можно доехать от проспекта на любом троллейбусе. Да седьмой
дом бэ. Вход со двора. Второй подъезд, домофон. Код? Любой. Честно честно, любые
три цифры нажимаете и войдете. Лифт может не работать. Я живу на первом.
Квартира прямо по правой стене. Все. Это все. Нет, нет, очень тихо. Говорите тише,
вдруг я услышу. Я позову на помощь. Не надо, так хорошо: плохо слышно, не надо
приезжать. Зачем приходить? Не надо. Я вас не буду ждать. А чужих у нас бояться. Не
откроют. А кто вы? Кто мне звонит? Кто? Там треск такой, не слышно! Давайте по
буквам? Кто вы?! А!? Кто меня ждёт?! По буквам! Сестра, Мать, Е, Рога, Точка…
Гаснет свет.

ОТЕЦ, ИНОСТРАНЕЦ, ПИЛА И СМЕРТЬ

Свет в гостиной. Сидит Мать. Отец вносит на руках Француза. Грегор ползает в комнате
вокруг кровати.
Отец: Вот, знакомьтесь, наш постоялец.
Француз: Зроувствуйте. Я у вас немноуго поживу. У нас во Франции все немного живут.
Мать: Садитесь, садитесь
Француз: Я россию изучаю. У нас во Франции русских нет. Приехал сюда.
Отец: Ну этого у нас навалом. Людей много. Чего много того много.
Француз: А сколько вас тут живёт?
Отец: Да нормально живём.
Француз: А сколько людей живёт.
Отец: Вот дочки только нет, на кухне она.
Француз: А больше никого?
Отец: Да разве мы богачи?! Так простенько и живём, небогато, но чистенько.
Француз: А в той комнате что?
Отец: Дочери нет, вышла она. На кухне занимается. Она ж играет у нас.
Француз: А вы говорили: у вас есть ещё сын?
Отец: Она всегда по вечерам занимается. А что: нам не мешает и для нервов говорят
музыка хорошо.
Француз: Отец, у нас во Франции нервов нет.
Отец: Ну, на то вы и Европа. А у нас что - в автобус сядешь и поминай как звали:
задавят, завезут чёрти куда.
Француз: У нас во Франции чертей нет.
Отец: Зато у нас все с рогами.
(раздаётся удар по пиле)
Француз: Что это? У нас во Франции таких звуков нет.
Отец: Так это ж дочь. Я говорю. Хотите послушать.
Француз: Давайте, отец, давайте.
Отец приводит смущённую Дочь с пилой. Отец просит сыграть его любимую.
Француз слушает начало, говорит: У нас во Франции такая песня есть. Идёт к гитаре,
берёт и начинает подыгрывать. Грегор вытанцовывает из комнаты. Звучат гитара и пила.
Звучит одна пила. Грегор воодушевлёно танцует. Дочь в какой-то момент пугается,
бросает пилу, крича: Не трогай меня, Грегор! только не сейчас! и убегает к барабану. Со
сцены исчезает Мать, два стула. Отец и Грегор стоят напротив друг друга в чёрном и
белом. Начинается When The Music Over. Танец Грегора с Отцом. Танцуют Яблочко,
вприсядку, вальс. Исполняют непонятные кувырки. Отец начинает избивать Грегора,
безвыходно загоняет его в комнату. Грегор заползает в красный гроб. Грегор умирает
When The Music Over. Гаснет свет.

АЛЬБИНОНИ

В темноте начинает звучать Adagio Альбинони. В гостиной вокруг гроба сидят Отец, Мать,
Дочь. Свет в гостиной. r
Отец: Всё. Управились. (постукивает по гробу) Ну что, пойдём прогуляемся, как раньше:
вчетвером. Ну-ка, подсади сына. (подхватывают гроб на плечи и тихо покачиваются) Ну
вот, всё как прежде… Мать, а Грегор-то как возмужал. Вылитый я стал. Только в
девках засиделся. Жениться ему пора. Думаешь есть у него на примете кто, а? Так ведь
мы на то и родители, чтобы всё про него знать. Ну, позовёт, если что понадобится ему.
Мы то всегда здесь…Дочь, прикрой, прикрой ему ноги, холодает что-то.
Гаснет свет. Adagio ещё звучит. Прекращается.

июнь, август, сентябрь, ноябрь 2001

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002