|
|
По каким-то причинам свои сиюминутные переживания мне обычно не хочется выкладывать, поэтому я пытаюсь писать о либо уже пережитых вещах, либо о том, что мне никогда не приходилось переживать.
Я только что написал полстраницы текста, а потом стёр его. Преимущество компьютерного набора в том, что ты можешь уничтожить целую библиотеку одним кликом мыши. Раз - и не стало. Мастер справился бы быстрее, и Маргарите не досталось бы даже клочка. Пытаясь разобраться, почему ты не хочешь писать, заходишь в тупик: разбор может занять целую книгу, но писать же ты не хочешь! Можно попробовать разобраться в чём-то другом: например, в том, почему вот уже больше года не было женщин или почему мне не хочется обсуждать пашины тексты. Можно написать роман о сомнительности человеческих душ или провести сравнительное исследование знаковых методов японского языка и языка Бейсик. Всё это можно сделать и так же легко всё это уничтожить.
Кого мне обвинить в том, что мне не хочется писать? Кому вменить то, что на поверку вся моя деятельность оказывается не направленной на создание чего-то вечного и духовного, и даже не на впитывание в себя общечеловеческой культуры и "игры в бисер", а банальным удовлетворением полуживотных-полурастительных потребностей? Как донести даже не до вас, а до себя то, что я - совершенно не способный на гениальность человек?
Есть выход: уколоться и забыться - метафора погружения в мир обыденной растительной жизни, в мир, где твои способности к быстрому реагированию на курс доллара на канадской валютной бирже отвечает здоровому процессу дефекации. Можно позабыть внутри себя, что ты - избран, что у тебя - способности, к тому же ещё и признанные обществом. Доказательства? Пожалуйста! Вот мы, четыре молодых пердуна, закончили бауманский с пятью красными дипломами. Теперь, незаметно для самих себя, мы имеем право вставлять их куда угодно и когда угодно. Мы имеем право закадрить лёжа у камина молодую стихию женского пола, показав краешек красного из под полы пиджака. Мы заслужили такое право. Но (позвольте здесь упомянуть вот это сладкое "но"), одни ли мы имеем такое право? Есть ли на свете та ложка дёгтя, которую способен подбросить тот, кто "на свете всех милее и румяней и белее"? Разумеется, вы скажете, что есть. Мало того, я вам скажу, права была ведьма Аня, когда сказала, что видала парней, если не лучше нас, то, по меньшей мере, таких же, как мы.
Недавно меня подвозил на машине один приятель. Приятель работает уже несколько лет адвокатом. Профессия интересная, ничего не скажешь. Занимается тяжкими и особо тяжкими преступлениями - изнасилования, убийства. Защищает подонков. Получил от него утвердительный ответ на вопрос о том, правда ли, что сейчас у нас в уголовном правосудии практически всё решают деньги. И был просто незаметно сражён после того, как после информирования его, да её с виртуозным словесным изыском, о том, что я - не только юрист, но и ещё и блестящий радиоинженер, получил, что техническое образование у моего приятеля тоже есть. Не то, что бы такое же высокое высшее, как у меня, да и цвет диплома выяснять было неуместно, во всё же язычок я прикусил, и обида какая-то, чёрным облаком вытекающего из танкера мазута, начала покрывать мой берег себялюбия.
С того случая я занимаюсь тем, что припоминаю накопленный багаж знаний об окружающем меня пространстве людей или незаметно вклиниваю в разговор живую заинтересованность о регалиях и заслугах в области интеллектуального труда моего собеседника (с вашего позволения, получение какого-то ни было образования, я тоже принимаю за труд).
И вот какая удручающая с точки зрения веры в себя, любимого, обстановка мною обнаружена. Оказывается, люди не хернёй страдали, пока я семь лет жил в "великих стенах императорского училища" (так его назвал один преподаватель, объясняющий нерадивому студенту, почему ругаться матом в здании бауманского нехорошо). Оказывается, люди чего-то добивались, учились грамотно ебать друг другу мозги, строить самолёты и водить электромагнитные волны по вселенной. Подумать только, я, такой талантливый во всех отношениях, такой одарённый, играю спектакль, а под конец выходит один бородач моего возраста и заявляет, не прямо, конечно, но ощутимо, что лучше меня знает, что такое квантовая механика и что теория относительности - это прошлый век. Сволочь! Обидно, конечно, но я ж ведь понимаю, что он прав. Я ж ведь не дурак, хотя и доказываю обратное, я ж ведь понимаю, что человек, будь он хоть десять раз умён или добродетелен, не способен, в силу ограниченности отведённого ему срока и способности к восприятию, постигнуть всё накопленное и развивающееся знание в целом, не говоря уже о тех бездонных бочках, которые не могут быть переварены традиционным путём. И вот мне уже приходится признать, что бородач, несмотря на то, что для познания высших материй необходима не менее, чем моя гибкость ума, разбирается в принципе неопределённости Гейзеберга лучше меня.
Получается так, что люди (я не трогаю сейчас существенно ограниченных и обделённых счастьем разума), в общем-то, если не обогнали меня в развитии, то всё время дышат в затылок, всё время порываются оторвать от вселенского разума кусочек, побольше моего. И это не учитывая то, что моё превосходство над ними ни один из них добровольно не признает, и что демонстрация своего интеллекта может привести в неготовой к этому среде к крайне дурным последствиям.
А недавно я узнал, что изъян в монументе собственной значимости моей развитости перешёл из области душевных переживаний в реальность - из-за строительства третьего транспортного кольца бауманский дал небольшую, но протяжённую и вполне достаточную для того, чтобы потонуть в глубинах ближайшего водоёма, трещину.
Антон Стружков
3 января 2002 г. 22:00-23:30
Красково
|
ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА © 2002 | |
|
|
|