На главную
Литературный биг-бенд
страница автора

Вложенные заложники

23-го террористы захватили более шестиста человек. Выбрали мюзикл, это модно. Рассмотрим: они требуют вывода войск из чечни, и правда, это может произойти с некоей вероятностью. Другое: реакция общества на этнический захват с неизбежностью станет отрицательной, чеченцев станут не любить ещё больше, кроме того, власть получит не окорот, а новый стимул к подавлению народности, потом, мировая общественность выступит категорически "за" любые действия российских властей.

Теперь, собственно, вопрос: стоят ли сто жизней, могущих быть законченными, окончания войны в чечне (при том, что там ежемесячно гибнет гораздо больше)?
Теперь второй вопрос: стоят ли сто жизней получения российской властью мандата на продолжение боевых действий в чечне?

Соответственно, ответы, произнесённые самому себе и тайком: да и нет. Теперь ответы, произнесённые обществом, соответственно, нет и да. И напрашивается вывод, в корне противоположный нравственному - захват заложников со всех сторон выгоден россии. Можно сказать с достаточной уверенностью, что происходящее - подстановка. Как и расследования после взрывов жилых домов имеют одной из версий организацию взрывов российскими спецслужбами, во что не верилось совершенно, так и сегодняшние события рожают схожее подозрение даже во мне, социальном критике, что означает новый декремент общественной морали. Отчётливо и неприкрыто каждый социальный организм старается остаться на плаву и приобрести себе с горя. Так, московские чеченцы крайне обеспокоены имиджем, - подозрение по крови и на них, и они говорят, что против, и что готовы предложить себя в обмен на заложников; они растеряны, они могут быть либо строго "за", либо "против". Руководители фракций бегают с канала на канал, и я не хочу обвинять их в быстром доступе к аудитории, но бессознательное у нас одинаковое, и эфиры множатся. Иностранные дипмиссии строго осуждают происходящее, не вдаваясь в подробности; они укрупнённо правы, с них малый спрос. С российского правительства, наоборот, малое предложение, верхушка явно не знает, что делать (путин неуверенно спрашивает: "что делать будем?"). Вылезли буквально все, и многие с реальной болью за оставшихся внутри людей. Но ситуация патовая.

Заложники могут звонить по телефону, но редко, впрочем, как и всё остальное - под прицелом наведённого оружия. Террористы говорят им: "вы никому не нужны", и в этом есть проекция их подавленного этноса. Они чувствуют, что их сживают со света, и если у африки или стран бедного третьего мира нет будущего совершенно и по определению, то у имеющих доступ к деньгам протест выражается однозначно (бин ладен, хуссейн, новые другие). По статистике, если раздать все компьютеры населению земного шара, то машины окажутся у одного из ста человек! Угроза перераспределения благ вполне реальна, и стоит отметить, что каждая из сторон - отнюдь не благотворительна - и тянет капитал на себя. Это злая и тупиковая война, несущая прибыль только воинам. Кто-то сказал: террористы, захватившие заложников, сами заложники тех, кто их послал. И в свете явного заказного характера инцидента это кажется верным. Я думаю, что это выгодно россии, как бы цинично это не звучало. Террористы предложили обменять по 10 человек на одного депутата, селезнёв сказал: "я бы пошёл, но кто меня отпустит".

Андреев писал, что в ситуации столкновения двух тёмных беспросветных сил позитив и здравый смысл бессильны, что любое вмешательство вызовет усиление одной из сторон, снова патовая ситуация, нам остаётся стоять в стороне. В свете сегодняшнего захвата так же глупо рассуждать об агрессивности чеченцев, как и о бездействии властей; люди внутри и вовне здания становятся ускоренно лучше, когда думают о тех, кто внутри, думают сентиментально, подставляя себя и ещё раз себя на их место, ловя каждую весть об их быте, условиях содержания, учась ценить свой не-захват и своих близких. Это - выход. В самых критических ситуациях возможны лишь два решения, и ты можешь быть либо "за", либо "против", иначе ты "не быть".

Коснулось каждого. Сегодня я провёл самый трудный день на работе: ни разу не вышел в интернет, не съел и не выпил ни крошки и ни грамма, не сходил в туалет. И я не говорю, что этот день был похож на будни заложника, я говорю только, что это можно назвать "в заложниках у работы". Девять часов беспрерывного интеллектуального и физиологического прессинга: ежедесятиминутные правки в программе, ожидание компиляции и очередная неудачная проверка работоспособности системы. Подавляла именно неудача: мне уже казалось, что общий замысел изделия никудышный, что нужно как можно скорее уйти с этой работы, я был в мозговых тисках начальника и лишь правил код в очередном месте программы, находил новую неисправность и подгонялся "сверху". Правка и проверка были разнесены двадцатью метрами коридора; фирма арендует несколько комнат и каждые десять минут я курсировал в обоих направлениях между линейных стен и полос обоев, проходя запертыми боковые ряды чужих дверей, невпопад отввечая всем встречным, и снова отправляясь в поход. Кстати, и я был террористом парня, кому давал указания.

Но происходящее в обществе коснулось нас непосредственно - вечером поступил звонок от начальства начальства, и нам наказали в срочном порядке подготовить комплект изделия для оснащения автобуса, который подадут террористам. И где-то в ичкерии, спрятанный в недра икаруса, зашитый в чёрную полупроводниковую таблеточку, будет крутиться маленький блок программы, написанный на тех же клавишах, что и эта запись, и только так, через осознание этой, одной из миллиарда внутренних мировых связей, можно ощутить ответственность за происходящее там, в клубе, в автобусе, в самолёте, и не слажать лишний раз в своём малом проявлении, пусть и не ведущим явно к изменению мира и кажущимся пустяковым, но обязательно всплывущим впоследствии в реакции мира на тебя. И может быть это помогло мне выдержать рабочую нервотрёпку и ровно в 19-00 получить подтверждение от работающей программы, что у неё всё хорошо.

Я думаю, что у сегодняшних заложников всё так же будет хорошо, и не потому говорю, почему утренний ведущий желает мне хорошего дня, а потому, что у сложившейся ситуации нет интереса в простых, одиноких людях, они действительно "никому не нужны" из борющихся сторон, и я чуть ли не знаю, что они останутся живы и здоровы. Как на детской экскурсии в политехническом музее, стоя перед стендом добычи железной руды, женщина-хоровод включала игрушечный конвейер с насыпанными на ленту камешками, и камни, содержащие металл, магнитно цеплялись к ведущему ролику ленты и падали с края вниз чуть позже беспримесного шлака - и попадали в свою, отдельную коробочку, так и попавшие под ружья люди, просто в силу своей человечности, отсутствующей в агрессивных организациях, не могут не спастись.

Так и везде - террористы пропадут отдельно, заложники спасутся отдельно. Кто ты когда?


ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002