2-3 июня 2002 года

Сегодня лёг в пять часов утра - расклеивали с Антоном афиши к спектаклю, 60 штук на Китай-городе и Кузнецком, чёрно-белые, с бросающимся "НЕ" формата А-три, руки были в тонкой плёнке застывшего жидкого стекла, как терминаторы ходили - никто не остановил, жизнь субботняя ночная в москве достаточно оживлённая, около клубов разных стоят мальчики и курят, рядом девочки сложили руки на груди, и всё бы это смахивало на пидоров с блядями, если бы не слишком чистые манишки и тугие кошельки стойла. Мне на ум полезло только мгимо, как совпадшее по многим признакам, хотя, конечно, изнутри мне тусовка эта неизвестна. Интересно, чем они занимаются, творческая ли это куча, или так себе, мажористая просто. Афиши клеились споро, быстро прилипая к фанере, картону, камню, плитке, старой бумаге и прочей шероховатости. Если придёт более 100 человек, куза обещал сделать антону приятное. По пути мы все заехали к свете, Николай показал всем нам, как надо бурить скважину в человеке - брать из него капельку сказанного, пролитого, и ею же, заострённой, пронзать респондента насколько возможно глубоко, причём так, чтобы тот не отворачивался, а проникался, и не как мазохист, а в диалоге. Конечно, они увезли её к себе.
Дневники - жизнезаменители, когда нет окружающих форм, появляются надписи. Ранка зарубцевалась и мата стало меньше. лишь когда человечек мрёт, лишь тогда он не врёт - пелось. куза говорил, что писал дневники до трёх ночи пять лет назад, что ж, теперь у него личной жизни до хуя, вот и не пишет, "стал администратором", а меня задело потому, что всё задевает, как дыру в заборе.

День дал поганые ощущения опостылевшего одиночества - не конкретного, как одиночество без кого-чего-то, но абстрактного, вечного такого, когда ни птиц, ни рыб, никакого взаимодействия с материей. Чтобы избавиться, пошёл привести себя в порядок, постирушечки там, побритушечки, и поехал на Куросаву в музей кино. 26-го смотрел там же и его же "Расемон". 51 год, и хотя балуются с формами уже давно, в кино начал делать это куросава. разовьётся интеллект культурный - найду кого пораньше, а пока будет куросава. Фильм - разбиение сюжета, уплотнение времени в один отрезок, перевод протяжённости пространственно-временной в субъективно сознательную. На развалинах храма встречаются переждать дождь трое - бомж, дровосек и монах. Последние начинают рассказывать первому про дело, с которого они пришли. Первая вкладка сюжета - допрос обвиняемых. Вторая - их повествования, снятые со стороны, не как правда, а как рассказ, что и даёт возможность возврата в тот же момент. Дровосек нашёл в лесу труп, потом встретил монаха, монах встретил самурая с женой на коне, купец поймал разбойника на лошади самурая. Дальше идут четыре версии происшедшего - от разбойника, от жены, от духа убитого разбойником самурая и от дровосека. Общее: разбойник связал самурая и изнасиловал жену. Такой психологизм есть: каждый видит происшедшее со своей колокольни: разбойник победил самурая в честном поединке и завоевал его жену, жена видит себя спасительницей жизни мужа, для чего отдалась разбойнику, дух самурая, вызванный ведьмой, презрел предательство жены и простил разбойника, сделав харакири. То есть каждый себе раёк уготовил, причём повествование постоянно возвращается, разворачивается обратно в расемон, где бомж комментирует достаточно цинично. Потом дровосек рассказывает, как было на самом деле - он стоял за деревом и слушал, что не сказал суду - когда они обвинили женщину за нерешительность и презрели её, она столкнула их обвинениями в бессилии и они стали трусливо драться. самурая убили, жена убежала. Бомж уличает дровосека в воровстве дорогого клинка самурая и тем самым доказывает самому себе, что каждый сам за себя, только о себе думает и мир сгнил. Дровосек понимает, что он не лучше разбойника и мучается совестью, монах благодарит его за то, что помог увидеть хорошее в человеке. Дождь кончается и дровосек уходит с подкидышем на руках, монах его провожает взглядом, добрый такой насквозь кадр. Куросава вообще добрый. То есть в фильме есть эксперимент со структурой плюс общая такая японская назидательность. Недаром "оскара" взял в 52-м. Понятный такой фильм, сейчас интересна только первая составляющая, а про добро все всё знают. Бергман написал, что куросава никогда не повторялся в творчестве, и действительно, сегодня подтвердил это другой фильм "Трон в крови".
Я отправился на пятый этаж киноцентра в бессмысленном мужском одиночестве, НИКТО не составил мне компанию, но исключительно молодёжь в музее спасала от простраций. Секунда - это очень много, наверняка многие замечали, что если начать отсчитывать секунды, то первая длится в несколько раз больше последующих, тело ещё не ссинхронизированно с пролётом электрона одного метра при температуре один градус в однокомнатной квартире, и первое мгновение длится вечно, так бывает, когда коснулся горячего, а боль только идёт по камерам клеток, здесь необходимо участие сознания, которое ожидает времени и не находит его, это такой приземлённый облом, инверсный, от того, что мир круче, чем казалось, когда сборная России нечаянно выигрывает матч невольно вырывается: "вот козлы!" Гораздо больше безвременья таит минута - в 60 раз больше вечности, как в пачке стирального порошка, написано - 600 грамм, а там тридцать шесть кило, если верить. Особенно бесконечны секунды мобильного разговора, или пять из них - можно надиктовать словарь по сотовой связи, и что уж говорить о десяти минутах перед сеансом, когда открыт зал фотовыставки "Андрей Тарковский". Я сразу остановился перед рукописями дневника: помня о непростой его судьбе, но, как ни странно, хорошо понятной сегодня, интересно стало взглянуть на него изнутри, как бы проверяя своё мнение на объективность. Эта вечная его претензия на гениальность, приведшая к эмиграции, раку как безвыходности на телесном уровне, и мемуарам Кончаловского, очень чётко была прописана в дневнике - четырёх листах А-4, написанных, странно, с одной размашистой стороны, словно с пометкой "для вывешивания". Запись старательно отделяет таланта от гения, подходя и так, и вот эдак, выводя даже два способа для отличий. Первый: гений - тот, без которого культура является неполной, без кого её невозможно представить, такой объективный критерий. И второй: просто спрашивать своё нутро - Х - гений? И приведён примерный диалог: пушкин гений? - гений, толстой? - гений, Кафка? - нет! Задел за живое! И так далее. Мне показалось, в самом поднятии проблемы заключён приговор таланту, оглядывающемуся вперёд, и сам тарковский это понимал. Вот где вечный конфликт - не думать о белом бычке, замкнутость какая-то. И в конце выводит: Талант - морален, гений - безнравственен. И как подспудное, желание стать аморальным при строжайшей вере в духовную вертикаль. А рядом - фото с женой и ребёнком, и когда все вместе - человек шесть на стульях, внизу справа - бабушка в чёрной оправе косых очков, наверное, слепая, так выглядело и было, но пытающаяся смотреть в объектив.
Вот сказка о рыбаке и рыбке - сложнейший трансмиф, говорящий о нашем бытии, есть везде и всюду, крайне современен, порождает апокалиптические настроения, мутирует в тёмную сторону. Вот тупой символизм - море: бессознательное, рыбка - проводник, такая баба-яга на краю леса-берега, старик - герой (истощённый, бессильный), старуха - душа земная, плоская, сиюминутная, поверхностная, теперь суть: нельзя схватить тебе не принадлежащее. и мораль: придётся отдавать! Причём у пушкина это решено в позитивном ключе - отдача состоит в возврате к отправной точке, к началу, то есть с возможностью даже не искупления, а чистого назидания, очень светлая сказка. Не то у куросавы - может по шекспиру сюжет, но не читал, только слухи - два воина едут через Паучий лес, им встречается предсказатель, после которого всё сбывается. Воины долго блуждают в туманном лесу, выезжают к креп ос ти в центре леса. Словно по книжке психологии сценарий писали. Разница в том, что люди здесь сами исполняют волю предсказателя, то есть не приносится им, а добывается. Предначертанность падения в бездну, в центре - Босидзу - самурай, для сбывания пророчеств идёт на убийства и предательства, потому как поверил в них. Он подстрекается женой - крайне тщеславной женщиной, она вкладывает в его руки оружие и планирует смерти. И япония взята как частность, то есть можно выделить из этого сюжета его самого, и национальное привнесение. Пушкин русский человек, в православии смерть попирается смертью, и вечных темниц нет, даже искупления смогли избежать, рыбка назидательно молчит, больше ничего! Конец совпадает с началом - и это главное зло у пушкина - простой колеса, ОДНА петля страданий. У Куросавы не так. Вся япония - жутко тёмная страна, не знаю - забыл синтоизм, но ориентируюсь на современные знания культуры. Всё это - харакири, строжайшая иерархия при бесконечной междоусобице, патриархальность, устои, значение церемонии - говорит о неценности человеческой жизни, её уникальности. Говорит о моментальной заменимости, вязкой зависимости от всего социума конкретного человека. Для них мир до сих пор - поразительно цельное явление! Только там дети могут сойти с ума от мультиков, как выкипевшая скороварка, только там возможна популярность наны, для них мир до сих пор целен, это их трансмиф, человек крайне несвободен, он в рамках своей работоспособности - самураи в костюмах, только поэтому прогресс их стал после войны - направить фанатическую целеустремлённость в офис! Их актёры смешны. в японии есть только с десяток масок, которые надо соблюсти, чтобы стать на уровне, этот примитивизм воспринят в европе как откровение, новизна, их культура воспринимается не на равных - им делается скидка на "восток", на экзотику, на прогнозируемое внутреннее содержание. И действительно, их индивидуальность направлена внутрь, на борьбу с душой, редко когда на переосмысление и избавление. Но с проникновением культур дело пошло. Всякие Маракамы писать стали. Так вот: куросава снимает фильм в их исторической традиции - человек следует предназначенным путём, гибельным по определению. Интересна его жена - старуха - в конце она сходит с ума, как бы говоря, что её сознание было соблазном, временной штукой, миражом для мужа. И очень сильно - она рожает мертворожденного, то есть плодоносить её истина не может, её дело-тело конечно, лживо. Герой оказывается в цейтноте - миражи исчезли, осталось только пророчество, и он едет за вторым, на него идёт войной предсказаный преемник и волхв говорит, что он не проиграет, пока паучий лес не сдвинется с места. Это вселяет последнюю уверенность в Босидзу. Очень сильный кадр - когда в тумане движется лес... Спасения нет и его убивают стрелами свои же лучники, мстя за прежнего хозяина - пять минут человек бесится среди стрел. Это сильнейшая сцена породила девичьи смешки в зале - они вытесняли зло, они не могли вынести непонятного им содержания. куросава намного темнее пушкина, но они следовали культурному пространству - у самурая не только нет искупления, он погиб безвозвратно! Он сходит с ума, он мучительно погибает без намёка на воспоминание, только в начале и конце показан могильный столб, как предопределение и послесловие фильму. Но так как куросава добрый человек - он должен был назвать вещи своими именами - дорогу, которую выбрал Босидзу - дорогой зла. То есть назидателен, как все японцы. Не смог соврать в картине, но типа спасся одним словом. На меня это слово не произвело ну никакого впечатления. Не это главное. А так весь фильм сделан отменно - пространство как бы специально вырывается из плотной земной материи, дождь и туман весь фильм, оторванность и потусторонность, как проинтуиченные реальные миры такого мифа. Злого мифа. Не дорога - зла, а сама возможность существования такой дороги - качественное различие.

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002